Две сестры - Эйлин Гудж

На первом же светофоре, остановившись на красный свет, она сунула компакт-диск в проигрыватель, и в колонках зазвучал «Отель “Калифорния”»[74]. Линдсей добавила громкости, позволяя знакомому ритму захватить ее. Мать отдавала предпочтение опере и классической музыке, отец — джазу и блюзу, а она сама обожала «Иглз», «Грейтфул дэд» или «Лед Зеппелин». Их мелодии помогали ей обрести ясность ума, и сейчас Линдсей, негромко подпевая, постаралась отогнать от себя мысли о сгущающихся над головой тучах.

Слава Богу, она счастливо избежала участи сражаться в одиночку. Она не знала, что делала бы без мисс Хони и Керри-Энн. Поначалу, в первые, самые трудные недели, она не ждала от сестры ничего хорошего, и теперь она была приятно поражена тем, как Керри-Энн постепенно расцвела и превратилась в человека, на которого можно опереться. Уже давно не требовалось без конца приходить ей на помощь. В последние дни Керри-Энн трудилась не покладая рук, предпочитая не высовываться, хотя временами даже это ее «пребывание в тени» вызывало настороженность. Она добросовестно выполняла свои обязанности по дому и даже, по большей части, не забывала убирать за собой. Кроме того, готовясь к экзаменам на аттестат зрелости, она вдруг обнаружила у себя склонность к чтению — совсем недавно, например, она увлеклась романами Джуди Блум[75]и поражалась тому, что умудрилась пропустить их в юности. Несмотря на свои последние неудачи, она не опустила руки и не сунула голову в песок. Гнев Бартольдов, ужесточившийся контроль социальной работницы и упреки собственного адвоката она встретила с открытым забралом и уравновешенностью. Линдсей была поражена: она ведь знала, что сестра склонна выходить из себя по малейшему поводу и без оного. Керри-Энн винила только себя за то, что отпустила Беллу с Иеремией, и не искала для себя оправданий. Короче говоря, она уже не вела себя, как испорченный подросток, и стала наконец походить на вполне взрослого человека.

И отношение сестры к Олли тоже существенно изменилось. Она перестала строить ему глазки, чтобы он, потеряв голову от любви, таскался за ней, как неразумный щенок. Теперь они встречались по-настоящему. Обычно их свидания проходили так: они ужинали вместе после работы или брали напрокат фильм на DVD-диске, чтобы посмотреть его у нее дома. Хотя Керри-Энн утверждала, что они всего лишь друзья, Линдсей не могла не замечать, какими взглядами они обмениваются. Соответственно, она перестала тревожиться из-за того, что Керри-Энн или собьет Олли с пути истинного, или же полностью подчинит его своей воле. И дело бы не только в том, что сестра взялась за ум; Олли обладал многими качествами настоящего, взрослого мужчины, что для Линдсей стало открытием. Если бы не его находчивость и отвага, история пропажи Беллы вполне могла закончиться трагически. Если он смог справиться с подобной ситуацией, то в его умении постоять за себя во взаимоотношениях с Керри-Энн Линдсей больше не сомневалась.

Вернувшись на работу, Линдсей немного успокоилась. Вытерев слезы, она постаралась отодвинуть свои тревоги на задний план. Времени на терзания и на то, чтобы предаваться мрачным размышлениям, у нее не осталось; ей предстояло сделать массу телефонных звонков, обслужить покупателей, встретиться с веб-дизайнером и разослать приглашения на книжную выставку, которую они устраивали в следующие выходные.

Не успела она подойти к двери, как сзади чей-то голос пропел:

— Линдсей!

Оглянувшись, она увидела, что к ней спешит Дарла Хамфри. Дарла, бывшая школьная учительница, а теперь пенсионерка, обладавшая необъяснимой страстью к книгам со всякими ужасами — причем чем страшнее, тем лучше, — была одной из ее лучших клиенток и самых верных сторонниц. Она даже начала сбор подписей под петицией, призывающей спасти землю Линдсей. Но сейчас она держала в руках не петицию, а иллюстрированный журнал.

— Как же я рада, что застала вас! Что вы на это скажете? — И она сунула раскрытый журнал в руки Линдсей.

Это оказалась рубрика очередного номера «Кроникл», который должен был выйти в свет в воскресенье. Дарла объяснила, что ее племянник, который работает в газете, каждую неделю присылает ей сигнальный экземпляр. Именно напечатанная в нем статья привела Дарлу в такой восторг. В глаза Линдсей бросилось название и подзаголовок: «“Прерванный рай”, автор текста и фотографий — Рэндалл Крейг». Статью предварял снимок океана, сделанный из двора ее дома. Сердце гулко застучало у нее в груди, когда она пробежала глазами первые строки.

…Это страна Стейнбека. Примерно в тридцати милях к югу от Сан-Франциско, если ехать по шоссе номер 1, между скалистым кулаком Дьявольской горки и нежным изгибом полуострова Монтерей, тянется участок побережья, настолько нетронутый цивилизацией, что кажется, будто вы перенеслись во времена «Равнины Тортильи»[76]. Его освоение и застройка остались несбыточной мечтой или нереализованной угрозой, в зависимости от точки зрения. Здесь по-прежнему преобладают пахотные земли и пастбища, а видами океана, от которых захватывает дух, любуются лишь проезжающие водители да сельскохозяйственные рабочие. Комитет по контролю использования прибрежной зоны штата Калифорния принимает все меры к тому, чтобы эта территория и дальше сохранилась в первозданном виде. Но здесь есть и неакционированные уголки, находящиеся вне сферы ответственности Комитета. К их числу относится и городок Лагуна Голубой Луны, ставший с недавних пор ареной борьбы между самозваными провозвестниками прогресса и теми, кто молится древним богам. В центре противостояния совершенно неожиданно для себя оказалась и наша героиня пяти футов шести дюймов росту, этакий современный Давид, сражающийся с Голиафом…

Линдсей медленно опустила журнал. Невидящим взором глядя в окно, она погрузилась в невеселые раздумья, и только болтовня Дарлы вывела ее из оцепенения.

— Удивления достойно, не правда ли? Тот самый толчок, в котором мы так нуждались. Читайте, читайте до конца; статья нравится все больше и больше с каждой фразой. Готова поклясться, что автор хорошо знаком с вами. Я имею в виду, что он не только взял у вас интервью, но и что вы с ним по-настоящему близки. Но, полагаю, в этом и заключается писательский талант, умение заставить читателя… ну, сопереживать своим героям.

Линдсей перевела взгляд на Дарлу.

— Я могу одолжить у вас этот журнал на некоторое время? Я бы хотела взять его домой. Мне кажется, мисс Хони и моя сестра обрадуются, прочтя эту статью.

— Можете оставить его себе, если хотите. Я смогу раздобыть еще один экземпляр, — ответила Дарла, возбужденно размахивая пухлыми ручками.