На той стороне: Между светом и тьмой - Кирилл Юрьевич Шарапов

— Шутить изволите, Ваше сиятельство? — голосом, с запредельным уровнем сарказма, поинтересовался Орислав. — Та зверюга по сравнению с Татьяной, что живоглот против боярина Кречета. Плохо, что ничего дальше двух шагов не видно, я не представляю, что там с боярами происходит. Я даже не знаю, что делать. Хотя… — протянул волхв задумчиво, — прикрой меня, боярин, попробую «Солнце Сварога» повесить. Может, хоть немного тьму разгонит.

И тут Воронцов вспомнил, где находится.

— Хранитель, — мысленно позвал он.

Прошла секунда, вторая, и никто ему не ответил. Вместо этого в щит Сварога врезался плотный сгусток тьмы, тот устоял, но Константин видел, как его начало разъедать, слой за слоем, черная паутина вгрызалась все глубже. Но вот божественная энергия начала изничтожать черную веду, отвоевывая обратно то, что было пожрано. Новый удар в самый центр, который пострадал сильнее остальных участков, но божественный держался.

— Отмеченный Сварогом, — ледяной женский голос раздался прямо из тьмы, — сегодня ты умрешь.

— Пошла на хер, сука, — прошипел Воронцов, и мысленно нащупал Беляша, который все же умудрился зайти за спину Татьяне.

Скользнув в сознание прислужника, Воронцов увидел нечеткие очертание фигуры метрах в трех перед Беляшом. Бросив поддерживать щит, он создал огнешар и швырнул его в направлении цели, одновременно отдавая приказ прислужнику атаковать.

Он даже успел перехватить щит, в последний момент вернув контроль над рассыпающейся энергетической преградой, сила полилась потоком, поглощая разрушающую веду.

Константин снова скользнул в сознание Беляша, тот как раз совершил рывок. Да, много всего совпало в этот момент… Он видел глазами прислужника, как его собственный огнешар, разрывая тьму, врезался в грудь княжне. Она закричала, когда ее охватило божественное пламя, не хватило у тьмы силенок отразить божественную веду. С последствиями она справилась замечательно, фигура окуталась чернотой, словно на вспыхнувшую лужу бензина накинули кусок брезента. Но тьма отвлеклась, и прислужник нанес удар ошеломлением по площади, затем аркан, копья, все восемь штук, ударили в спину, пробив защиту. Княжна задергалась и утратила контроль над тьмой. Беляш на разгоне ударил хвостом, кисточка которого превратилась в острый листовидный прочнейший наконечник, а следом полоснул когтями по спине. Вот только то, чего обычному противнику хватило бы с лихвой, Татьяне оказалось не опасней, чем комариный укус. Хвост соскользнул, словно капля дождя по стеклу, а прочные длинные когти оставили на лопатке княжны лишь три, пусть и глубокие, но не смертельные длинные царапины.

Высшая резко развернулась, обрывая вошедшие в спину и ноги копья, ее правая рука рванулась к прислужнику с невероятной быстротой, она за мгновение окуталась тьмой и, пробив защитные пластины, погрузилась в грудь по самый локоть.

Прислужник замер, и Константин почувствовал, как рвется его связь с Беляшом. Тело его стало зыбким, как у того отверженого или у теневиков, которых они поглощали десятками на изнанке, а затем начало медленно таять, превращаясь в сгусток мутного тумана. Сознание Воронцова вышибло из разрушающегося тела прислужника. Он покачнулся и рухнул на колени, ему показалось, что вся его голова объята огнем, но он знал, Беляш погиб не зря. Вспыхнуло над головой невероятно мощное «Солнце Сварога», тьма вокруг пошла клочьями, а от бояр, которые все еще сдерживали тьму, к центру капища, медленно сжимаясь, двинулась белая полупрозрачная стена…

— Вставай, боярин, — процедил сквозь зубы Орислав. Он стоял, воздев посох в небеса, невероятным напряжением сил держа веду. — Ты единственный, кто еще что-то может сделать. Все наши силы уходят, чтобы сдержать ее. И если ты не поторопишься, все будет зря.

Константин с трудом поднялся, покачнулся и едва устоял. Чувствовал он себя отвратно, ноги стали ватными и не слушались, голова раскалывалась, даже думать было тяжело. Воронцов обвел мутным взглядом капище. Да, ситуация резко поменялась. Беляш ценой своей призрачной сущности помог переломить ситуацию, но Орислав прав, аватара тьмы слишком сильна, сейчас она оправится, и размажет их, как дерьмо по подошве. Причем Беляш был не единственной жертвой, там, где раньше стоял старый боярин Рымин, валялась куча изъеденного тленом тряпья, из которого торчала почерневшая съежившаяся голова с отваливающимися с черепа кусками кожи и гнилого мяса. Еще один из бояр валялся в круге, не подавая признаков жизни, выглядел он получше Рымина, но тоже уже остывал, почерневшая кожа, дыра размером с кулак прямо напротив сердца. Остальные вроде бы были живы, но выглядели плохо, кто сидел, кто стоял, опершись на посох. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, еще одной атаки они не выдержат. Нужно что-то сделать, вот только что? Как уничтожить существо, которое питает первостихия? Беляш уничтожен, из оружия у него остались нож из Беловодья, револьвер и божественные веды. Есть, конечно, «тень», но сейчас она, скорее всего, бесполезна, он даже не сможет уйти на изнанку, поскольку благодаря Ориславу все вокруг залито светом, хотя он ничего из теневого арсенала использовать не сможет, причина та же, тут нет ни одной тени. А что если…

— Минута, — крикнул он волхву, — мне нужна минута.

Тот только кивнул и, вскинув левую руку, через которую в направлении светового кокона, который бояре сжали вокруг облака тьмы, потек поток энергии, вот только это была временная мера, чернота медленно расширялась, отвоевывая по сантиметру то, что было утрачено.

Воронцов активировал личину, которая очень неплохо его выручила при посещении родной вотчины, ну пока не засветился на артефакте. Но сейчас, вспомнив рассказ про проклятого и княжну, он решил, а почему бы и нет? Элемент внезапности мог и сработать. А там огнешаром в грудь или как Тихомира в сферу поместить, чтоб только мокрое место осталось. План, конечно, полное дерьмо, но другого у него нет.

— Похож? — закончив по памяти реконструировать лицо, поинтересовался у волхва Констатин.

— Вполне, — бросив взгляд на Воронцова, пробормотал Орислав. — Может, и сработает. Во всяком случае, она тебя не сразу пришибет. Вот еще что, мне удалось узнать, что наедине он называл ее Огонек, правда, тогда ее волосы были гораздо ярче.

— Пригодится. Пошел я, не поминайте лихом.

— Иди с богами, боярин, — ответил Орислав, выдав стандартное для этого мира напутствие.

Константин широким шагом быстро приблизился к полупрозрачной сверкающей светом пелене и прошел границу…

Тьма шарахнулась от него, как тараканы на кухне, когда ночью зажгли свет, божественный артефакт не подвел.

— Здравствуй, любовь моя, — произнес он, стараясь скопировать голос Никифора.

— Ты! — замерев и уставившись на Воронцова,