Тайны острова Сен Линсей. Дети Магнолии - А. П. Райт

И вот, спустя почти месяц неги и спокойствия, предчувствие вернулось. Оно разбудило его ранним утром, когда он лежал в своей постели, уткнувшись носом в плечо прекрасной рыжеволосой девушки, мирно сопевшей рядом. Но ни приятный запах Розы, ни её огненные локоны, ручейками расходящиеся по белой подушке, ни трогательное подрагивание шёлковых ресниц не могли возвратить Берту романтический настрой. Он сел на кровати и долго смотрел в сторону, тяжело дыша и не понимая, правильней ли будет прогнать дурное чувство или же прислушаться к нему. На всякий случай он приподнял одеяло и осмотрел обнажённое тело своей возлюбленной с той холодностью и безразличием, с каким бюрократы в паспортных службах смотрят на посетителей в ту самую секунду, когда собираются закрыть перед ними окошко и выставить табличку «обеденный перерыв». Это испугало парня и привело к чёткой мысли – прогнать предчувствие не удастся. Оно теперь доминирует над всем, даже над его чувствами к Розе. А ведь ещё вчера он только и думал о том, как она хороша, близка и в то же время недостижима, как похожа на божественных дев с картин прерафаэлитов, которые он так страстно обожал.

За ночь что-то изменилось, и теперь в груди у парня жгло так, словно он испил из бокала, доверху наполненного щёлочью. Вскочив с постели, он широким шагом направился в ванную, где припал губами к холодному металлическому крану и глотал ледяную воду до тех пор, пока желудок не вздулся. Избавиться от разрастающегося ожога это не помогало, а к горлу начала подступать едкая желчь.

– Ты в порядке? – спросила Роза, появляясь рядом в зеркале. Берт тут же как будто очнулся и начал хаотично соображать, как долго он так простоял над раковиной – минуту или полчаса. Растерянно он посмотрел на девушку в отражении: растрёпанная и всё ещё немного сонная, она стояла на пороге ванной, завернув всю себя от плеч и до пят в белую простыню – милое рыжее привидение. Парень вымученно улыбнулся.

– Я плохо спал, – стараясь объяснить всё происходящее не столько ей, сколько самому себе, произнёс он негромко.

– Ох, если уж Ди Гранов начинают мучить кошмары, то жди беды… – широко зевая, выпалила красавица и лениво поплелась обратно в комнату. Она даже не поняла, что своими словами подтвердила худшие опасения Берта, отчего ему поплохело ещё сильней.

Понадобилось немало времени, чтобы более-менее прийти в себя, но у Констанции были свои планы на брата, которые вскоре должны были всё усугубить…

– Тебе нужен бухгалтер? – часто хлопая ресницами, растерянно поинтересовалась Роза, когда Конни за завтраком заявила о своём намерении отправить брата с его новой подружкой в Сальтхайм, чтобы те посетили там какую-то аудиторскую контору. На крытой веранде было серо и мрачно из-за непрекращающегося вот уже десять часов дождя. Кроме того, время было раннее, но сон ни к Берту, ни к Розе теперь не шёл. Глядя, как Конни заходится в возбуждении и сверкает глазами, словно умалишённая, объясняя все детали предстоящей авантюры, Берт вновь остро ощутил это жжение внутри.

– Нет! Мне нужен документ с результатами проверки деятельности островного совета, который «Горман Аудит» должны были доставить Августу Ди Грану лично в руки, – тараторила сестрица, быстро при этом пережёвывая гренки.

– А они не доставили?

– Боюсь, он до этого момента не дожил. А госпожа Сапфир утверждает, что даже и в глаза не видела никакого курьера от них. Значит, документ остался в конторе. Всё же…мне бы хотелось в этом лично убедиться и получить его для ознакомления!

– Зачем?! – не выдержав напора сестринского больного энтузиазма и одновременно жуткого грызущего, щипающего, обжигающего всё нутро предчувствия вскрикнул Берт. Он и сам изумился тому, как надрывно прозвучал его голос. Как у подростка лет тринадцати.

– Берт, просто доверься мне! В конце концов, я старше и благоразумнее, – выражение лица Конни полностью противоречило её словам, с чем Маршан, пожалуй, прежде не сталкивался.

– Насчёт второго я в последнее время начинаю сомневаться, – протянул он, а затем, попытавшись собраться с мыслями, заговорил настолько сдержанно, насколько в данный момент был способен, – Конни, а ты не слишком увлеклась? Мне это уже как-то не нравится, знаешь ли.

– К тому же…когда, по-твоему, мы должны ехать? – спросила вдруг Роза, разбивая хрупкое равновесие Маршана вдребезги своим непростительным любопытством. Шлюзы прорвало, и всё тело Берта полыхнуло огнём, заставляя напрячься каждую клеточку его измождённого этим ужасным утром тела.

– В идеале, вам стоило бы собраться в течение часа-двух, – запросто отвечала Констанция, и, не сдержавшись, её брат застонал от боли и неконтролируемого приступа паники. Ладони его вспотели, а по спине как будто скакнул разряд тока. Игнорируя его, сестра выложила на стол небольшой буклет с расписанием движения электричек. – Смотрите, я всё просчитала. Если вы сядете на поезд от Линсильвы до Сальтхайма в десять часов, то уже в два часа будете там! Берите первый класс, пообедайте в вагоне-ресторане, а я всё оплачу. Чем не приключение, а? Если уложитесь со всеми делами до вечера, то сможете сесть на вечерний поезд и вернуться в Линсильву к двум-трём часам ночи!

– Но… к чему такая спешка? – продолжала участвовать в этом маскараде Роза, подогревая очевидное безумие Констанции.

– Голозадому Аткинсу вот-вот предъявят обвинение в убийстве, и Конни слетела с катушек! – спичкой вспыхнул Берт и непроизвольно взмахнул рукой так, что чуть не опрокинул на девушек горячий кофейник. На веранде повисло молчание. Парень раздражённо отвернулся в сторону, но спиной и шеей ощущал, как сестрица с Розой обмениваются жестами и о чём-то договариваются, беззвучно шевеля губами. Всё уже было решено и без его участия – он знал это. В каком-то смысле его не так сильно волновал происходящий вокруг абсурд, сколько не оставляющее его ни на минуту ощущение надвигающейся трагедии. Оно было сильно и непобедимо, а, значит, любой его дальнейший шаг неумолимо привёл бы к катастрофе. Сейчас он, как никогда прежде, понимал это и…даже принимал. Просто потому, что ничего другого, кажется, ему не оставалось.

– А знаешь, Берт, это и впрямь может быть интересно, – тихонько пропищала Роза и положила свою тёплую ладонь парню на плечо. Кажется, это подействовало на него успокаивающе, потому что пыл его начал немного спадать. – Сальтхайм – очень красивый город с живописными окрестностями. У меня там живёт приятельница – Лив Сигрин. Я давно обещала её навестить. К тому же у нас появился шанс сделать что-то хорошее и, возможно, помочь невиновному человеку избежать несправедливого наказания.

– И-и-и занавес, господа! Он сдался! – воскликнула Конни победно и, быстро уничтожив остатки своего завтрака, принялась командовать: – Собирайтесь, а я попрошу госпожу Сапфир подвезти вас до вокзала Линсильвы! Чего сидим? Шевелитесь, ну!

На самом деле, Берт согласился лишь потому, что знал – теперь уже Конни не успокоится. Да и целебное прикосновение Розы впервые за всё утро заставило почувствовать облегчение. Напряжение немного спало, и Маршан осторожно выдохнул. Тем не менее, идеи сестры не перестали казаться ему сумасбродными, а её инициативность – потенциально опасной. Продолжая демонстрировать своё несогласие, он весьма сдержанно попрощался с Констанцией перед тем, как сесть в машину и отправиться на вокзал. Он никогда не жаловался сестре на свои болезненные предчувствия, потому что очень боялся наткнуться на её долгие рассуждения об иррациональности его отношения к подобным вещам или, что ещё хуже, на обвинения в излишней податливости собственному богатому воображению. С другой же стороны, именно с ней, как ни с кем другим, он в глубине души мечтал поделиться своими переживаниями. В момент их расставания ему следовало сказать чётко и уверенно – «Конни, с самого утра меня пожирает чувство необъяснимой тревоги. Оно так сильно и так болезненно, что я сам не свой. Представь себе, Конни, у нас с Розой с утра даже не было секса – настолько мне плохо и тошно от осознания приближающейся беды. Прошу тебя, пожалей меня, пойми меня и отмени свои идиотские планы!». Но он смолчал. Потому что вовремя осознал, что произнести эти слова «чётко и уверенно», не превратившись при этом в глазах сестры в сопливого подростка с надрывным ломающимся голоском, скорее всего, невозможно.