Мигрень - Оливер Сакс

Удивительно, однако, что эти величественные завихрения, безумные возмущения могут ограничиваться одной половиной поля зрения, в то время как другая половина остается спокойной, безмятежной и нетронутой (цветные вклейки 2А и 2Б). Мало того, возмущения и турбулентность могут наблюдаться в каком-то очень небольшом участке или в нескольких изолированных участках одной половины поля зрения. Напротив, светящаяся дуга мерцающей скотомы, несмотря на то что она может накладываться на часть картины окружающего мира или скрывать ее, не искажает пространство и не искажает восприятие внешнего мира (см. цветные вклейки 1А и 1Б). Искажения бывают только на третьем уровне зрительных нарушений.

Нестабильность этих расстройств третьего уровня весьма примечательна; имеют место не только быстрые изменения формы, но и быстрые (иногда просто мгновенные) флуктуации: вращение может внезапно поменять направление, нисколько при этом не замедлившись и даже не остановившись. Один рисунок вращения спирали или воронки может без всякого перехода смениться, словно в калейдоскопе, другим рисунком. Однако по прошествии некоторого времени, несмотря на интенсивное и продолжительное сенсорное возбуждение, бурная аура становится более спокойной, более организованной, более геометрически цельной. По полю зрения начинают упорядоченно перемещаться завитки. Появляются и исчезают решетки. Решетки могут быть множественными и накладываться друг на друга. В результате такого сложного взаимодействия картина может принять вид муаровой ленты. В поле зрения могут также появиться фигуры более сложных геометрических форм. Полигональные сети приобретают более изощренную форму, становясь похожими на конические раковины, морских ежей или радиолярии.

Иногда сети приобретают игольчатый или кристаллический вид, могут расти в размерах, подчас внезапными толчками, как слой инея на подоконнике или как примитивные растения. В некоторых случаях в аурах преобладают развертывающиеся фигуры с радиальной симметрией, напоминающие цветы или сосновые шишки. В некоторых случаях больной видит «карты» или «ландшафты», создающиеся перед взором изумленного пациента и увеличивающиеся до бесконечности, сохраняя при этом свой рисунок. Эти географические узоры никогда не отражают реальные места, это, так сказать, мнимая география, порождаемая возбужденным мозгом. Потом картины исчезают, и все возвращается к норме. Аура заканчивается, а за ней (но отнюдь не всегда) наступает головная боль. За какие-то двадцать минут больной переживает полное откровение такой ошеломляющей (и подчас прекрасной) сложности, что никогда не сможет его забыть.

Способность к осознанному наблюдению при мигрени обычно не нарушается даже при самой бурной мигренозной ауре. Ум может холодно и отчужденно регистрировать происходящее, описывать, анализировать, выбирать главное и запоминать. Так, вопреки всем ожиданиям, мы располагаем замечательными рисунками пережитых многими больными мигренозных аур, рисунками, которые, хотя они и не являются «фотографиями» или репродукциями, можно считать скрупулезной реконструкцией[66]. Как мы покажем в следующем разделе, в нашем распоряжении имеются не только описания, но и примеры детального анализа аналогичных феноменов, встречающихся при иных неврологических расстройствах.

Галлюцинаторные константы

Геометрические фигуры, подобные тем, которые наблюдаются при мигренозных аурах, могут возникать в поле зрения и при различных интоксикациях. Этот феномен был документально подтвержден Клювером (1928) в отношении отравления мескалином и в отношении отравления индийской коноплей – Рональдом К. Зигелем (1975, 1977). Схожесть галлюцинаций при мигрени и при отравлениях можно продемонстрировать одним из случаев, описанных Клювером:

«Немедленно после этого перед моими глазами, – рассказывает человек после инъекции 0,2 мг мескалина сульфата, – появилось великое множество колец, сделанных из очень тонкой стальной проволоки. Все эти кольца синхронно вращались по часовой стрелке. Вся картина имела концентрический вид. Находившиеся в центре кольца имели малый диаметр и казались точечными, а находившиеся на краю имели в диаметре около полутора метров… По мере наблюдения центр все больше отдалялся, отступая в глубину помещения, а периферия оставалась на месте, пока вся картина не стала похожа на большую воронку из проволочных колец. Проволока между тем расплющилась, превратившись в полоску или ленту с едва заметными поперечными черточками… Эти ленты ритмично двигались, волнообразно изгибаясь вверх. Было такое впечатление, что по стене вверх медленно ползет мозаичная картина. Вся картина внезапно резко отдалилась, центр больше, чем периферия, и теперь над моей головой высился мозаичный купол небывалой красоты… Правда, купол был виден не вполне отчетливо. Потом на куполе проступили круги. Круги становились все четче и вытягивались в длину. Потом они приняли ромбовидную форму, потом превратились в вытянутые прямоугольники. Силуэты стали приобретать странные углы; теперь геометрические фигуры принялись гоняться друг за другом по крыше купола».

Вот отчет о переживаниях самого Клювера:

«Через полчаса после приема второй дозы почек мескаля… павлиний хвост (в центре поля зрения) превращается в яркую желтую звезду, звезда рассыпается на искры. Появляются движущиеся мерцающие винты, „сотни“ винтов… Искры, похожие на взрывающиеся снаряды, превращаются в странные цветы… Разные фигуры, окрашенные в самые разнообразные цвета. С неба отвесно падает золотой дождь… Вращающиеся бриллианты. Потом все резко останавливается. Радужно переливающиеся фигуры правильной и неправильной формы напоминают мне радиолярии, морских ежей, раковины моллюсков и т. д… Медленные, величественные движения вдоль плавных кривых и сумасшедшая пляска. Ощущение, что это движение в чистом виде…»

Опираясь на собственный опыт и на рассказы других о проявлениях мескалинового отравления, которые до странности схожи у разных людей, независимо от культурного и национального контекста, Клювер выделяет определенные универсальные элементы галлюцинаторного переживания, или, как он их называет, «константы форм». «Одна из таких констант форм, – пишет он, – всегда присутствует в виде сетки, решетки, ажурных переплетений, филиграни, пчелиных сот или шахматной доски… Очень похожи на них формы паутины». Вторая константа формы, продолжает Клювер, «может быть обозначена такими описаниями, как туннель, воронка, аллея, конус или сосуд. Третья константа формы – спираль». Что касается спирали, как, впрочем, и других констант формы, то эти галлюцинации могут быть осязательными в той же мере, что и зрительными, как о том пишет тот же Клювер:

«…Активное движение развертывает полосу в светящуюся спираль. Эта крутящаяся спираль стремительно перемещается взад-вперед по полю зрения. В то же самое время я чувствую, как моя нога принимает форму спирали… Светящаяся спираль и осязательная спираль психологически сливаются… возникает ощущение слияния соматического и зрительного».