Торговец кофе - Дэвид Лисс

Письма были посланы всем агентам, нанятым Мигелем: в Лондон, Париж, Марсель, Антверпен, Гамбург и на полсотни других бирж. Он не писал агентам, за которых отвечала Гертруда и которых она нашла с помощью своего адвоката. Гертруда сама отсылала им письма и не догадывалась, что они сильно отличались от писем Мигеля.

В указанный Мигелем день агентам Гертруды в Лиссабоне, Мадриде и Опорто предстояло скупить весь имеющийся в наличии кофе. Слухи о лихорадке на амстердамской бирже наверняка уже дошли до бирж других стран. После операции Мигеля цены должны были упасть, а Гертрудины агенты должны воспользоваться низкой ценой.

Гертруда появилась на амстердамской бирже в полдень. Она не была там единственной женщиной, но представительницы ее пола были все же редки, и она привлекла немало внимания, проходя по двору биржи в своей развевающейся юбке, величавая как королева. Когда Мигель только начал задумывать их план, он хотел, чтобы Гертруда пришла на биржу посмотреть на торги и стать свидетельницей рождения их богатства. Мигель больше не повторял приглашения, но Гертруда о нем не забыла.

Она лучезарно улыбалась, слегка склонив голову, что всегда сводило Мигеля с ума. И вот он Мигель, ее партнер, ее друг, ее марионетка. Она послала его выполнять свое поручение, и он его выполнил.

Однако она увидела совершенно другое. Ее партнер не покупал, а продавал. Он стоял в толпе торговцев, выкрикивавших свои цены. Мигель продал свои девяносто баррелей по частям — десять одному торговцу, пять другому. После последних событий кофе стал считаться рискованным товаром и никто не покупал его в больших количествах.

— Что вы делаете? — Она бросилась к нему, как только Мигель освободился. — Вы сошли с ума? Почему вы не покупаете?

Мигель улыбнулся:

— Несколько манипуляций и хорошо спланированные слухи — и мне удалось поднять цену на кофе до тридцати семи гульденов за баррель, поэтому я распродаю баррели, купленные у Нунеса. Я получу солидный доход, который укрепит прибыль, полученную от моих опционов. После событий последнего расчетного дня я приобрел несколько краткосрочных фьючерсов и рассчитываю получить от них солидную прибыль тоже.

— Прибыль? Опционы и краткосрочные фьючерсы? Вы лишились ума. Когда на других биржах узнают, что цены в Амстердаме не упали, мы потеряем деньги во всей Европе.

— Это меня не волнует. Агенты ничего не будут покупать. Я их уволил.

Гертруда смотрела на него с изумлением. Она хотела что-то сказать, но у нее перехватило дыхание. Она сделала вторую попытку:

— Мигель, в какую игру вы играете? Прошу вас, скажите, что происходит.

— Происходит то, — невозмутимо сказал Мигель, — что я изменил план для своей выгоды, а вы выпутывайтесь как хотите.

Гертруда потеряла дар речи и отвернулась, чтобы прийти в себя.

— Почему вы так со мной поступили? — Она щурилась и смотрела куда-то мимо Мигеля. — Почему вы это делаете?

Мигель улыбнулся:

— Потому что вы меня обманули, предали меня. Вы продолжали до сих пор думать, будто я никогда не узнаю, что наше знакомство не было случайным. Вы манипулировали мной с самого первого дня нашего знакомства. Теперь я манипулирую вами. Вы желали, чтобы это кофейное предприятие меня разорило, но я разгадал ваш план и извлек неплохую прибыль. Поверьте, не о такой прибыли я мечтал, но этого вполне достаточно, чтобы восстановить мою репутацию, расплатиться с долгами и дать мне свободу торговать так, как я хочу. Вы же связали себя обязательствами перед вашими агентами в Иберии и, насколько я понимаю, будете вынуждены заплатить им. Голос совсем не слушался Гертруду, а Мигель продолжал:

— Конечно, я верну ваш капитал. Хоть вы и желали моего разорения, я не стану вас обкрадывать. Деньги пойдут на компенсацию закупок ваших агентов.

— Мне конец, — прошептала Гертруда и схватила его за руку, словно он был свидетелем, а не виновником ее краха.

— Может быть, ваш хозяин вас спасет. Это входит в его обязанности. Подозреваю, те три тысячи гульденов были его. Естественно, этот инцидент не прошел для Паридо бесследно, и он, возможно, не будет столь щедр, как раньше. Но это не мои заботы.

Гертруда по-прежнему не могла вымолвить ни слова и только смотрела, вытаращив глаза, отказываясь поверить. Мигелю нужно было распродавать кофе, и он занялся делом.

Может быть, она сама этого хотела. Когда она начала вспоминать, как это произошло, ей так показалось. Она прятала книгу недостаточно хорошо, иногда кладя ее в карман фартука так, что оттуда торчал ее уголок, или под кучу шалей, и ее острые углы протыкали ткань.

Она часто брала ее в руки, листая страницы и рассматривая иллюстрации на все еще не разрезанных страницах. Она знала, что страницы следует разрезать, — это была ее личная книга, и она могла с ней делать все, что хотела, — но не знала, как это сделать, и боялась повредить ее.

Слова ничего для нее не значили. Она не могла отличить одну букву от другой, но гравюры были очень хороши и рассказывали о неведомом ей мире. Искусно нарисованные фрукты, рыба, играющий маленький мальчик. Некоторые были вовсе глупыми, как, например, корова с почти человеческим лицом, которая улыбалась по-сумасшедшему радостной улыбкой.

Они с новой служанкой Катрин мыли полы перед Шаббатом, когда Даниель появился в прихожей и прошел по чисто вымытому полу в забрызганных грязью туфлях. У него было непроницаемое лицо, его выражение не изменилось, даже когда он поскользнулся и едва удержался на ногах, схватившись за дверную ручку. Катрин пробормотала что-то себе под нос, но не подняла головы.

— Иди за мной, — сказал Даниель Ханне.

Она разогнула спину и пошла следом за ним в спальню. Книга лежала на постели. Она знала, что это когда-нибудь случится. Она ждала этого. Но, несмотря на это, у нее внутри все перевернулось, и она даже забеспокоилась о ребенке. Она сделала несколько глубоких вдохов и заставила себя успокоиться.

— Объясни мне это, — сказал Даниель, указывая костлявым пальцем на книгу.

Ханна молча смотрела на книгу.

— Ты что, не слышишь меня, жена?

— Я слышу тебя, — сказала она.

— Тогда отвечай. Видит бог, я нечасто поднимал на тебя руку, но сейчас придется, если ты будешь продолжать упрямиться. Кто-то учил тебя читать?

Она покачала головой:

— Нет.

— Откуда тогда взялась эта книга?

Хранить секрет не имело смысла. Теперь Даниель не мог причинить ему вреда. Ей казалось, Мигель хотел бы, чтобы она сказала, что ему это было бы приятно.

— От сеньора Лиенсо, вашего брата, — сказала она. — Он мне ее дал.

Лицо Даниеля налилось кровью, как при удушье.

— Мигель, — сказал он едва слышно. — С какой стати он делал тебе подарки?