Лилии на ветру - Лана Ежова

– Скорее, Лиля, – подгоняла Мила, увлекая ее к эскалатору.

Браслет продолжал покалывать руку. Лиля оглянулась. Через несколько человек на ступеньке ниже стоял их преследователь. На лице парня застыло легкое недовольство.

Лиля ошиблась: Мила вела ее не на другую линию метро, а в туалет. Возле зеркала крутилась какая-то старшеклассница.

– Снимай пиджак, – приказала Лиле Алимова и первой стала раздеваться.

– Он распознает нас по запаху, – не обращая внимания на девочку, сказала внучка ведьмы. – Наш маскарад его не обманет.

– Ты там что-то говорила о сильных запахах? Доставай свои духи.

Через пятнадцать минут Лиля вышла из туалета в тонкой спортивной курточке Алимовой и с ее сумкой на плече. Наклонив голову вниз, она скрыла лицо козырьком бейсболки, которую Мила купила у школьницы. В туфли они засунули скомканные бумажные полотенца: по утверждению беглянки от вампира, так кардинально меняется походка. Поменялась она или нет, но Лиля чувствовала, что ноги она натрет точно. А еще журналистку окутывало облако легкого цветочного аромата – Алимова щедро разбрызгала чужие духи. Какими бредовыми ни показались их действия на первый взгляд, но от слежки Лиля оторвалась. Через полчаса, набирая код от двери подъезда, Лиля услышала сзади шаги.

– Макарова Лилия? – произнес властный голос.

Браслет нещадно заколол кожу.

– Да, это я. – Девушке удалось сохранить спокойствие.

Русоволосый парень, от которого ей удалось оторваться, и мужчина посолиднее выглядели нестрашно, но внушительно. Особенно старший оборотень, который вдобавок брезгливо поджимал губы.

– Вы должны проехать с нами.

– В честь чего? – Лиля знала свои права и не боялась веров.

То, что она услышала в следующий момент, немного исправило ситуацию.

– Вы подозреваетесь в убийстве оборотня.

– Рад, что ты согласился прийти.

Мирослав пожал Киру руку и, открыв дверь (из глубин помещения резко пахнуло холодом), пропустил его вперед.

– Спасибо, что пригласил. Это в моих интересах – явиться, – признался оборотень, спускаясь по ступеням в полуподвальное здание морга, принадлежавшего обществу магов.

– Надеюсь, ты приехал не зря и многое сегодня прояснится.

– Как ты узнал об этом вампире и его способностях?

Маг понизил голос:

– Ему посвящена треть параграфа в учебнике по истории экзорцизма.

– Ого!

– Да, уникальная личность. До того как его обратили, Бруно исполнял обязанности палача в небольшом провинциальном городке. Правда, слава о нем, не только как о мастере заплечных дел, но и лекаре-костоправе, распространилась далеко в округе.

– Насколько помню историю, – отозвался Кирилл, – палачи иногда знали анатомию лучше врачей.

– Естественно, такая богатая практика… Таланты Бруно казались безграничными: он торговал ингредиентами для колдовства, извлеченными из трупов осужденных.

– «Рука славы», привлекающая богатство, жир повешенного от ревматизма, кусочки черепа, которые использовали в лечении эпилепсии, – с отвращением перечислял Кир.

– Да, а еще Бруно обладал ярким, но плохо развитым даром экзорциста. Чтобы изгнать злого духа, он, согласно традициям того времени, использовал пытки, отчего очищенные от дьявольской скверны, сам понимаешь, не всегда выживали. И все-таки инквизиция не раз пыталась переманить его на постоянную службу. Однако Бруно отказывался – не хотел рвать с мирской жизнью, ведь у него была невеста, которую он безумно любил.

Молодые люди остановились перед входом в секционную, зал для исследования трупов.

– И вот в один прекрасный или, точнее, ужасный день Бруно пытал заезжего господина, которого затем сопроводил на виселицу по обвинению в убийстве ювелира. А следующей ночью в дом палача явился вампир, хозяин повешенного. Лишившись слуги-человека, он искал замену и обратил взор на палача.

– Бруно пострадал из-за своей работы, – прокомментировал Кир.

Мирослав кивнул, соглашаясь.

– Став вампиром, Бруно не простил своему творцу жестокое убийство семьи и, воспользовавшись подвернувшимся случаем, избавился от наставника. Сделавшись свободным, примкнул к семье Паскаля Греко. А вот сейчас начинается самое интересное.

– Я приготовился и весь внимание, – хмыкнул Кир.

– Мало кто знает, но Бруно, уже будучи вампиром, обрел Дар некроманта.

– Хочешь сказать, что он сможет вызвать души девушек, убитых нашим подозреваемым? – оживился оборотень.

– Да, а также допросить Элю. С установлением ее личности возникли проблемы, поэтому взять Веласкеса за горло мы пока не можем.

В секционной было пусто. На одном из столов под белой простыней лежало тело. Зато в помещения для хранения трупов отыскались патологоанатом и клыкастый гость магов. Одетый в помятый халат человек внимания на начальство и его сопровождающего не обратил, целиком отдавшись процессу. Белобрысый вампир кивнул посетителям и продолжил осмотр мертвеца.

Кир с интересом огляделся. Слава Всевышнему, он впервые ступил под своды места окончательной регистрации граждан. Длинный зал, оборудованный холодильными агрегатами, внешне походил на привокзальные камеры хранения. Каждая ячейка закрывалась небольшой металлической дверцей, за которой располагалась выдвижная полка. Алебастровые стены придавали помещению дополнительный холод и чуждость, словно находишься в другом, враждебном мире.

Патологоанатом, суетясь, выдвинул следующий труп.

Вампир возложил руку на лоб мертвой девушки и тихо произнес на латыни:

– In hora mortis meae voca me. Et iube me venire ad te, ut cum Sanctis tuis laudem te in saecula saeculorum. Amen[9].

Секундное ожидание – блондин отрицательно покачал головой. Так на глазах мага и оборотня латынь безуспешно прозвучала и над остальными жертвами маньяка. Бруно, не скрывая удивления, развел руками.

– Я не могу призвать души этих несчастных.

– Что?! – Мирослав расстроился. – Но почему?

– Души, плененные убийцей, не смогут не только явиться нам, но и возродиться вновь, пока их не отпустят.

– Но это же преступление против законов Вселенной!

– Ты мне это говоришь, маг? – Холодные голубые глаза вампира переполнила неожиданная печаль. – Душа не должна быть насильно привязана ни к существу, ни к предмету. Иначе она никогда не закончит свой цикл перерождений.

– Тебе, вампиру, не все равно, что будет с людишками? – не пряча иронию, удивился Мирослав.