Сирота с Манхэттена - Мари-Бернадетт Дюпюи

Элизабет подумала: а стоит ли пытаться узнать больше? Может, она инстинктивно не хочет знать о темных страницах прошлого матери? Антуан Дюкен всю жизнь был человеком набожным, добрым и сердечным, мирным по натуре. Для него вспышка гнева или жестокая выходка уже была нарушением Божьих заветов и наставлений Иисуса Христа.

- Наверное, Гуго Ларош тоже поднимал руку на маму, если она не слушалась его приказов? - предположила девушка.

- Крошка моя, если б только это! Как я уже сказал, Ларош терпеть не мог, чтобы ему перечили. Но больше всего он боялся лишиться Катрин, если она захочет выйти замуж. Он перестал ее отпускать одну на конные прогулки, всегда ее сопровождал. На балах требовал, чтобы она танцевала только с ним, потому что ни один претендент на ее руку его не устраивал. А потом Аделе пришло в голову подарить дочке на восемнадцатилетие платье-амазонку из зеленого бархата. Твоя мама только раз его и надела - весной. Как говорила сама Катрин, оно была под цвет ее глаз и пробуждающейся природы.

- Мы с Бонни нашли это платье - в картонной коробке, в нижнем ящике шкафа в моей комнате. Оно как новое!

- На свою беду, Катрин вздумалось съездить в Руйяк, в гости к подружке по пансиону, - охрипшим голосом продолжил свой рассказ мельник. - Драма разыгралась по ее возвращении. Отец ее уже поджидал. Схватил кобылу за уздечку и сделал так, что Катрин упала. Тогдашний конюх Ларошей по имени Макарий подошел с хозяйским ружьем в руке и пристрелил бедную, ни в чем не повинную лошадь на глазах у твоей матери. Она онемела от ужаса, но уже через мгновение отец набросился на нее с хлыстом и избил.

У Элизабет закружилась голова. На лбу выступил холодный пот, пришлось его смахнуть.

- Дедушка Туан, это отвратительно! Теперь я лучше понимаю мамины опасения. Если помнишь, в Нью-Йорке я познакомилась с папиным другом, Батистом Рамбером. И когда я рассказала, что собираюсь во Францию, он вспомнил примечательный факт, только тогда я не придала этому значения. На смертном одре мама взяла с отца слово, что он никогда не отдаст меня на воспитание Ларошам. По ее мнению, в замке я буду несчастна.

- И она оказалась права! Ты не выглядишь веселой, хотя перед нами старательно делаешь вид. И я хорош, старый дурак! Думал, Гуго Ларош усовестится, с годами утихомирится и никогда больше не впадет в былое искушение…

- Какое искушение, дедушка? - нетерпеливо спросила Элизабет. - Объясни, потому что скоро вернется Жан и при нем поговорить мы не сможем. Да и мне нельзя задерживаться. На перекрестке дорог на Вуарт и Гервиль меня будет ждать Жюстен.

Антуан Дюкен воздел руки к небу, потом сочувственно посмотрел на внучку, чья красота и невинность разбивали ему сердце.

- Гуго Ларош слишком сильно любил дочь, моя хорошая. Любил так, как не должно любить собственное дитя. От этого все беды. И я молю Господа, чтобы твой дед, чувствуя что-то подобное к тебе, из ревности не лишил тебя свободы и не злоупотреблял своей властью опекуна. По рассказам, он чуть не убил твою мать, когда та объявила, что выходит за Гийома. Правда, Катрин была совершеннолетней и отец не мог ей помешать. Но даже несмотря на это, Катрин сбежала из дома за неделю до свадьбы, и мы приняли ее у себя. Ларош явился со своим конюхом, грозил сжить нас со свету, но я не уступил. С тех пор в Монтиньяк он больше не приезжал. Тебе было уже года три, когда отец и дочь помирились, и Катрин простила ему все издевательства. Но меня не удивило намерение сына навсегда переехать со своей семьей в Америку.

- Ни решимость моей мамы переплыть океан, чтобы стать наконец по-настоящему свободной! - подхватила Элизабет. - Дедушка Туан, что же делать мне?

- Не провоцируй своего деда, пока не станешь совершеннолетней, моя крошка. Будь сдержанной, не возражай и больше времени проводи с Аделой. Она немало настрадалась из-за ссор мужа и дочки и сумеет тебя защитить.

- В этом я не уверена. Утром она слова не сказала в мою защиту. Ничего, зато на Бонни и Жюстена я могу рассчитывать.

- Согласен, Жюстен - парень хороший, вот только…

В комнату вошел Жан, и старик умолк. В руке у младшего сына мельника была красивая булка-бриошь с золотистой корочкой.

- Вот, булочница угостила! - с улыбкой сказал он. - Элизабет, ты обязательно должна попробовать. Вкуснятина, испечена на утиных яйцах и сливочном масле. И молока тебе, папа, я тоже принес.

Широкая улыбка Жана, блеск его серых глаз, упавшая на лоб черная прядь. У Элизабет на глазах навернулись слезы. Из двух братьев именно Жан был больше похож на Гийома.

- Я не голодна, но кусочек съем, лишь бы ты был доволен, дядюшка Жан! - дрожащим голосом сказала она. - И дедушке Туану отрежь, пусть себя побалует!

- Когда ты в моем доме, девочка, других радостей мне не надо, - отвечал старик, гладя ее по щеке.

Ничего больше в этот день Элизабет не узнала. В замок она вернулась раньше Гуго Лароша и, встретившись с Жюстеном, поджидавшим ее в условленном месте, держалась отстраненно и не пыталась завести с ним разговор. Она оставила его расседлывать Перль под предлогом ужасной мигрени. И когда Мадлен с мрачным видом преградила ей путь в коридоре первого этажа, девушка только раздраженно от нее отмахнулась.

Минута - и Элизабет заперлась на ключ в своей спальне, предварительно попросив Бонни уведомить бабушку, что ужинать она не хочет.

- Отдыхайте, мадемуазель, - посоветовала ей гувернантка, принесшая из кухни чай с печеньем. - Вы поставили меня в затруднительное положение: я-то всем говорила, что вы весь день пробыли у себя, и тут вы заходите в дом через парадный вход, да еще и в амазонке! Мсье Ларошу непременно донесут, что вы его ослушались.

- Пускай доносят, Бонни, - отвечала Элизабет, откидываясь на подушки и укрываясь по грудь мягким одеялом. - Я его не боюсь.

Голос у нее дрожал. Внезапно девушка бросилась своей верной Бонни на шею и разрыдалась.

Замок Гервиль, в тот же вечер

Стоя у окна кухни, Мадлен от нетерпения переминалась с ноги на ногу. Нельзя было пропустить возвращение того, кого она величала «хозяином» перед остальной прислугой и «дьяволом» про себя, памятуя