Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход - Диана Гэблдон

Да, молча говорили мы друг другу, да, я все еще здесь, рядом с тобой. Это не было кардинальной спасательной операцией, но по крайней мере это было что-то вроде тоненькой живой нити, перекинутой через пропасть, лежавшую между нами. Я знала, что таилось в уме Джейми, я понимала, что он имел в виду, говоря о разнице между вредом, причиненным телу, и вредом, нанесенным душе; но вот чего я не могла объяснить ему, так это о той связи, которая рождается между женщиной и тем существом, что растет в ее утробе. Наконец я отступила назад и посмотрела на Джейми.

— Бри очень сильный человек, — сказала я. — Она такая же сильная, как ты.

— Как я? — Джейми фыркнул. — Ну, тогда помоги ей Господь.

Он вздохнул, повернулся и медленно пошел вдоль изгороди. Я потащилась следом за ним, стараясь держаться рядом.

— Этот мужчина, этот Роджер, о котором она все говорит… Он выдержит такое? — внезапно спросил Джейми.

Я растерялась и судорожно вздохнула, не зная, что ответить на этот вопрос. Я была знакома с Роджером всего несколько месяцев. Он мне нравился; можно даже сказать, что я была просто влюблена в него. И судя по тому, что я о нем знала, он был человеком безусловно достойным, честным и порядочным… но разве я могла бы предугадать, что он подумает, почувствует или сделает, узнав, что Брианну изнасиловали? И даже хуже того, что она носит под сердцем ребенка насильника?

Даже лучшие из мужчин могли бы не справиться с подобной ситуацией; за те годы, что я работала врачом в своем времени, я повидала много случаев, когда с виду весьма устойчивые браки рушились в одно мгновение под напором обстоятельств, куда более невинных, чем изнасилование… и я невольно прижала ладонь к карману, чтобы ощутить маленькое золотое кольцо, спрятанное в нем. «От Ф. — К., с любовью. Навеки». Навеки?

— А ты бы такое выдержал? — спросила я наконец. — Если бы это случилось со мной?

Он уставился на меня и открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, — но тут же закрыл его снова и внимательно всмотрелся в мое лицо, нахмурившись от какой-то тревожной мысли.

— Я хотел было сказать: «Ну, конечно», — заговорил он наконец, медленно, с расстановкой. — Но я когда-то обещал тебе всегда быть честным с тобой, ведь так?

— Обещал, — кивнула я, чувствуя, как мое сердце вздрогнуло под грузом вины. Как я могу требовать от него честности, если сама не в состоянии ответить тем же? Правда, я не давала такой клятвы…

Джейми легонько стукнул кулаком по изгороди.

— Ч-черт! Да, черт побери… да, я бы выдержал. Я бы справился с этим, и ты была бы моей, даже если бы я не смог признать ребенка. Если бы ты… Да. Я бы выдержал, — твердо повторил он. — Я бы принял тебя, и ребенка тоже, и послал бы к черту весь мир!

— И никогда не задумался бы об этом после? — спросила я. — Ты ложился бы со мной в постель, и в твоих мыслях никогда бы не возникала картина… Ты бы никогда не пытался представить себе настоящего отца, глядя на ребенка? Никогда бы не ревновал меня к нему, не делал бы различия между ним и своими собственными детьми?

Он хотел ответить, но промолчал. И в следующую секунду я увидела, как изменилось выражение его лица, — Джейми был потрясен, до него внезапно дошел подлинный смысл моих слов…

— О, Господи… — выдохнул он. — Фрэнк. Не я. Ты говоришь о Фрэнке.

Я кивнула, и Джейми схватил меня за плечи.

— Что он сделал с тобой? — резко спросил он. — Что? Скажи мне, Сасснек!

— Он просто терпел меня, — ответила я, и даже мне самой мой голос показался каким-то придушенным. — Я пыталась заставить его уйти, но он не желал. А когда малышка… когда Брианна появилась на свет… он полюбил ее, Джейми. Он и сам этого не понимал, он не думал, что способен на это… и я не думала… он ее действительно любил. Извини… — закончила я.

Джейми вздохнул и отпустил мои плечи.

— Незачем за это извиняться, Сасснек, — хмуро произнес он. — И не надо этого делать. Никогда, — Он потер ладонью лицо, и до меня донесся шорох отросшей к ночи щетины. — А как насчет тебя, Сасснек? — сказал он. — Как это ты сказала… ну, он ведь приходил в твою постель. Думал ли он… — Джейми внезапно умолк, оставив вопрос висеть в воздухе между нами, незаконченный, но тем не менее заданный.

— Возможно, дело было во мне… я хочу сказать, это я была виновата, — сказала я наконец, нарушив молчание. — Видишь ли, я не могла забыть. Если бы я сумела, все могло измениться.

Мне бы следовало остановиться на этом, но я уже не могла; слова, которые я удерживала в себе весь вечер, вырвались наружу неудержимым потоком. — Все могло быть куда легче… лучше… для него, если бы это было именно изнасилование. Ты ведь знаешь, ему именно так и сказали… врачи; что меня изнасиловали, обесчестили, что у меня были галлюцинации. И все в это поверили, но я продолжала ему твердить, что ничего подобного не случалось, я настаивала на том, чтобы рассказать ему правду. И позже, со временем… он поверил мне, по крайней мере наполовину. И в этом-то и состояла сложность; то есть не в том было дело, что у меня был ребенок от другого мужчины… а в том, что я любила тебя. А я уже не могла лгать. Просто не хотела, — добавила я упавшим голосом. — Фрэнк оказался куда лучше, чем я. Он смог отодвинуть все это в сторону, по крайней мере ради Брианны. Но что касается меня… — слова застряли у меня в горле, я замолчала.

Джейми чуть наклонился и долго-долго всматривался в меня, и на его лице не было вообще никакого выражения, а глаза спрятались в глубине глазниц, в тени.

— Так значит, ты двадцать лет прожила с человеком, который так и не смог тебе простить то, в чем ты совсем не была виновата? — сказал он. — Ведь это сделал с тобой я… Ох, прости меня, Сасснек!

Из его груди вырвался короткий вздох, слишком похожий на рыдание.

— Ты сказал, что мог бы разорвать меня в клочки, даже не прикоснувшись ко мне, — напомнила ему я. — Так вот, ты был чертовски прав, чтоб тебе!

— Прости меня, — прошептал он снова, но на этот раз потянулся ко мне и обнял.

— За что простить? За то, что я люблю тебя? Ну, вряд ли за это стоит извиняться, — ворчливо произнесла я, уткнувшись лицом в его грудь. — Не стоит. Никогда.

Он промолчал, лишь наклонил голову ниже и прижался щекой к моим волосам. Вокруг было тихо, очень тихо; и в этой тишине я слышала громкие удары его сердца, и они звучали куда более отчетливо, чем далекий шелест листвы на гребне над нами. Кожа у меня была ужасно холодной; слезы, скатываясь вниз, мгновенно остывали, едва не превращаясь в ледышки.

Наконец я уронила руки и отступила назад.

— Нам лучше вернуться домой, — сказала я, пытаясь говорить самым что ни на есть обыденным тоном. — Вообще-то уже так поздно, что почти рано.

— Да, пожалуй что так. — Джейми предложил мне руку, и я приняла ее. Мы, храня молчание, ставшее уже далеко не таким напряженным, степенно направились по тропинке к краю обрыва над ручьем. Было так холодно, что на скалах влага превратилась в крошечные кристаллики льда, и они таинственно сверкали, когда на них падали лунные лучи. Но сам ручей не замерз. Он звенел и булькал, наполняя воздух негромким шумом, и этот шум почему-то заставил нас заговорить.