Саладин. Победитель крестоносцев - Александр Владимирский

Как отмечает Мишо, «покидая Аскалон, мусульмане сровняли город с землей. Ричард отдал приказ восстановить укрепления города. Для этой цели были употреблены прежде всего тысяча двести христиан, освобожденных крестоносцами в ходе последних боев[18]. Но этого оказалось мало. Тогда Ричард потребовал, чтобы все крестоносцы, включая знатных баронов, взялись за кирпичи и цемент, сам первый подав пример. Среди вождей начался ропот. «Я не плотник и не каменщик», — заявил Леопольд Австрийский на упрек Ричарда. «Мы приехали в Азию не строить Аскалон, а освобождать Иерусалим», — вторили ему другие. Герцог Бургундский, уже до этого пытавшийся занять независимую позицию, теперь покинул армию и отбыл в Тир; за ним последовали многие французы. Разлад между английским королем и Конрадом Тирским перешел в открытую вражду. Встреча обоих соперников с целью урегулировать противоречия лишь подлила масла в огонь; взаимные оскорбления и угрозы сделали примирение невозможным. А тут еще все осложнилось событиями в Птолемаиде. Пизанцы и генуэзцы, остававшиеся в освобожденном городе, затеяли ссору, приведшую к крови. Конрад, приняв сторону генуэзцев, поспешил к ним на помощь, рассчитывая овладеть городом. Только оперативность Ричарда, который быстрым маршем опередил соперника, заставила маркиза Тирского и верных ему людей отступить во владения Конрада.

Между тем вскоре после Пасхи к Ричарду прибыли его сторонники из Англии с известием, что младший брат короля Иоанн поднял смуту в стране. Обеспокоенный Ричард сообщил другим вождям, что будет вынужден их покинуть и вернуться в Англию. Он обещал оставить в Палестине две тысячи отборных пехотинцев и триста конных рыцарей. Выразив сожаление по поводу его отъезда, бароны снова подняли старый вопрос о короле иерусалимском, который должен был остаться в Палестине за главного. Ричард предоставил им возможность выбора, и большинство высказалось за Конрада Тирского. Весьма неприятно пораженный этим, король, однако, не стал возражать и отправил в Тир своего племянника Анри, графа Шампанского, с тем чтобы известить вновь избранного. Конрад не мог скрыть удивления и бурной радости; но насладиться королевским достоинством ему так и не удалось: в разгар коронационных торжеств два молодых исмаилита, посланные Старцем Горы, смертельно ранили его своими кинжалами.

Смерть эта вызвала различные кривотолки. Обвиняли Саладина, якобы заказавшего Старцу двойное убийство — Конрада и Ричарда, которое исмаилиты выполнили лишь наполовину; но эта версия кажется абсурдной: непонятно, зачем Саладину было убивать своего верного и полезного союзника? Иные считали, что это месть графа Торонского за похищение Конрадом его жены и титула. Большинство крестоносцев, однако (а вслед за ними и многие историки), не сомневались в виновности Ричарда, которому была особенно выгодна эта смерть. Несмотря на то что героическое мужество английского короля не допускало и мысли о столь позорной мести, ненависть, возбужденная им к себе, заставляла поверить этому обвинению. Известие о гибели Конрада вскоре достигло Европы, и Филипп Август, якобы опасавшийся для себя подобной участи, стал повсюду появляться окруженный стражей; правда, предполагали, что здесь больше кокетства, нежели страха, равно как и желание показать папе, а также всему христианскому миру, что за чудовище английский король.

Анри Шампанский, вестник Ричарда, заменил Конрада в управлении Тиром и, вступив в супружество с вдовой убитого, стал новым королем Иерусалима, причем это обстоятельство оказалось одинаково полезно и англичанам, и французам, поскольку Анри состоял в близком родстве и с французским королем.

В это время Ричард, сражавшийся на равнинах Рамлы, совершал свои удивительные подвиги, снося до тридцати голов мусульман ежедневно. При известии, что его племянник избран иерусалимским королем, он передал Анри все города, отвоеванные у мусульман его оружием. Новый король отправился затем в Птолемаиду, где народ с восторгом приветствовал его как преемника царя Давида и доблестного Готфрида Бульонского. При этом никому и в голову не пришло вспомнить о Ги Лузиньяне, законно избранном иерусалимском короле и сопернике маркиза Тирского; считая его абсолютно бездарным, его просто не принимали в расчет».

Бернард Казначей так рассказывает об убийстве маркиза Монферратского: «После того случилось, что караван сарацин шел из Египта, в Дамаск. В караване слышали, что Саладин стоит перед Яффой, и потому сарацины двигались без боязни и расположились в пяти милях от Яффы. Королю Ричарду дали знать, что идет богатый караван и что он, овладев им, приобретет большие богатства. Король вооружил своих людей, захватил караван и привел его в Яффу; после того он собрал баронов армии и сказал им, что намерен идти, взять и укрепить Аскалон и что если этот город будет укреплен, то страна найдет в нем гораздо лучшую защиту. Они отправились туда и взяли Аскалон, поставили в нем хороший гарнизон и овладели двумя ближайшими замками: Газой и Даруном. Король Англии и бароны остались там, потому что эта страна считалась здоровее других…

В это же время случилось, что к городу Тиру прибыл купеческий корабль из страны ассасинов. Маркиз Тира (Конрад Монферратский, носивший титул короля иерусалимского) имел надобность в деньгах; он послал на корабль и приказал взять на нем столько имущества, сколько будет угодно. Купцы сошли на берег и жаловались маркизу, что их ограбили; они молили именем Бога возвратить принадлежавшее им. Маркиз отвечал, что он лишил их не всего имущества и удерживает для себя только остальное. Но они говорили, что будут жаловаться своему властителю, если он не хочет их удовлетворить; на это маркиз отвечал, что они могут действительно жаловаться. Купцы возвратились, рассказали своему властителю об убытке и пожаловались. Когда государь ассасинов услышал это, он потребовал от маркиза возвратить имущество его людей; маркиз отвечал, что не отдаст. Государь ассасинов потребовал вторично того же, говоря, что в противном случае ему будет худо; маркиз отвечал, что не отдаст.

Тогда государь ассасинов повелел двум из своих людей идти в Тир, чтобы умертвить маркиза. Они отправились. Прибыв в Тир, они приняли христианство, и один из них поселился у маркиза, а другой у Балиана Ибелина, женатого на королеве Марии и жившего в Тире. Случилось, что вечером маркиза отправилась в баню; маркиз не хотел есть до ее возвращения; видя, что она остается слишком долго, он почувствовал голод. Тогда он сел на коня вместе с двумя рыцарями и отправился на квартиру епископа Бове, чтобы поесть с ним. А епископ поел еще до его прибытия. Тогда он вернулся домой. Въехав в узкую улицу, близ менового двора, он увидел, что с одной стороны и с другой показались два человека. При его приближении они выступили к нему навстречу, и один из них подал письмо; маркиз принял, но другой вытащил нож и ударил его так, что он пал мертвым. Так рассказывают туземцы о его смерти (29 апреля 1192 г.). Говорят, что король Англии действовал руками ассасинов и что он послал также во Францию умертвить короля Филиппа II; быть может, что это несправедливо, но королю Франции донесли, будто король Англии имел такое намерение. Король Филипп был очень испуган и приказал охранять себя; долгое время к нему не допускали никого, кто не был хорошо известен. Во время умерщвления маркиза король Англии находился в Акре. Когда он узнал, что маркиз убит, он поспешно сел на коня и явился в Тир, приведя с собой своего племянника, Генриха Шампанского; именно вследствие того и составилось дурное мнение о его участии в убийстве маркиза: ибо маркиз был убит во вторник, а в следующий четверг Ричард женил Генриха Шампанского на вдове маркиза».