Комната с белыми стенами - Софи Ханна

– Почему ты, когда я показала тебе свою карточку и спросила, что это может значить, промолчал, что у тебя она тоже есть? Почему не сказал: «Мне прислали точно такую же»?

– Не знаю, – раздраженно отмахивается Лори.

– Зато знаю я. Ты знал про карточку, найденную на теле Хелен, ведь так? Наверняка знал – это единственное разумное объяснение. Не знаю, откуда тебе было известно, но ты знал, это точно. Смею предположить, что от Пола Ярдли. Он рассказал тебе о ней, и ты испугался. Ты догадался, что кто бы ни посылал эти карточки, затем он совершал убийства. Если убили Хелен, то следующей жертвой можешь стать ты. Вы с ней, а также с СНРО имели целую армию тех, кто вас поддерживал. Но были у вас и враги. Вчера я нашла несколько сайтов с материалами против СНРО. Вас обвиняют в запугивании врачей и педиатров. Теперь многие из них отказываются давать показания по делам о домашнем насилии, опасаясь, что вы смешаете их имена с грязью, как то случилось с Джудит Даффи.

Не удостоив меня ответом, Лори идет дальше, опустив голову и глядя в землю. Я рада, что не вижу его лица.

– Ты запаниковал. Ты не смог бы продолжать свои поиски справедливости, если это означало личную ответственность за последствия. Что, если кто-то попытается тебя убить? Ведь для тебя важен лишь ты сам, не так ли? Тебе нужно было как можно скорее дистанцироваться от скандала, связанного с СВДС. Поэтому ты объявил, что уходишь из «Бинари Стар» в «Хаммерхед». Кстати, я поговорила о тебе с тамошним народом. И теперь знаю, что ты получил предложение, от которого не смог отказаться, более года назад. Странно другое – ты внезапно решил его принять на следующий день после того, как была убита Хелен Ярдли.

Я перевожу дух, давая ему возможность подтвердить или опровергнуть мои слова. Лори молчит.

– Ты разослал всем электронное письмо, в котором сообщил, что теперь за фильм отвечаю я. Ты выбрал меня потому, что если ты прав, то следующей жертвой убийцы станет тот, кто снимает этот фильм. Так не лучше ли иметь в этой роли такое ничтожество, как я, кому все равно ничего хорошего в этой жизни не светит?

Я ускоряю шаг, злость буквально бьет из меня ключом. Ну кто бы мог подумать, что гнев подстегнет меня к физической активности!

– Безусловно, тебе ничто не мешало обратиться в полицию. Ты мог бы рассказать про злополучную карточку, про то, что она идентична той, что была найдена на теле Хелен Ярдли. И когда я показала тебе свою, ты мог бы предупредить меня об опасности. Ты же не сделал ни того ни другого, и я скажу почему. Ты не хотел, чтобы люди поняли: то, что твое имя стоит в списке убийцы, и то, что ты, словно горячий кирпич, внезапно спихиваешь с себя работу над фильмом – эти два события взаимосвязаны. Люди сделали бы вывод, что ты испугался. Великий Лори Натрасс – и вдруг испугался! Что было бы, пронюхай про это пресса? Именно поэтому Тэмсин должна была уйти. Она – единственная, кому было известно про карточку. Она видела ее на твоем столе.

– Тэмсин я не увольнял, – огрызается Лори. Мне почему-то кажется, что это первое, с чем он не согласен. – Раффи сказал, что нам не хватает средств, что нужно на чем-то экономить…

– И ты предложил в качестве жертвы Тэмсин, – заканчиваю я за него предложение. – Мою лучшую подругу.

Сейчас мы с ним в Риджентс-парке. Я бы сочла его красивым, не веди мы с Лори самый дурацкий и неприятный разговор во всем мире.

– У меня тоже был лучший друг, – бесстрастным тоном говорит Лори. – Ее имя – Хелен Ярдли. И я не выбирал тебя на роль создателя фильма, потому что ты ничтожество и тебе все равно ничего не светит в этой жизни. Извини, но это паранойя.

Я выбрал тебя, потому что люблю тебя, потому что этот фильм так же важен для меня, как и ты.

– Я решил, что тебя будет легко контролировать. Этот фильм много для меня значил, и я подумал, что, поставив тебя на свое место, смогу снять его так, как мне хотелось.

Понятно.

– У тебя комплекс неполноценности. – Он говорит это так, будто это некое неприличное заболевание, нечто такое, чего я должна стыдиться. А по-моему, очень даже неплохо, когда кто-то имеет склонность к неуверенности в себе. Такие люди, как я, уравновешивают таких людей, как Лори, разве не так?

– Почему ты мне не сказал? – спрашиваю я. – Когда я показала тебе карточку, почему ты не сказал…

– Я не хотел тебя тревожить.

– Но ведь ты был встревожен, раз ты…

– Мы обязаны все это анализировать? – перебивает он меня. – Ты сделала то, зачем пришла: застолбила территорию высоких моральных принципов.

Я вытаскиваю из сумки второй вариант его статьи для «Бритиш джорнализм ревю».

– Я это прочла, – говорю я и сую ее ему в руки. Страницы летят на землю. Ни он, ни я не нагибаемся за ними. – На мой взгляд, вторая версия лучше первой. Ты правильно поступил, удалив имена из списка.

– Что еще за список? – хмурится Лори.

– Тот, который тянется до бесконечности.

– Черт, ты о чем?

– «Доктор Даффи несет ответственность за загубленные жизни десятков невинных женщин, чье единственное преступление состояло в том, что, когда их дети умерли, они оказались не в то время не в том месте: Хелен Ярдли, Лорна Кист, Джоанна Бью, Сара Джаггард, Дорна Ллуэллин… и так далее и так далее». Знакомо?

Лори отворачивается.

– Одна проблема. Во второй версии… – Я нагибаюсь, чтобы поднять с земли страницы, – этот список довольно короткий. В нем всего три имени: Хелен Ярдли, Сара Джаггард, Дорна Ллуэллин. Я не редактор, но оригинальная версия мне нравится больше. Если ты пишешь про десятки загубленных по вине Даффи жизней, пять имен звучат все же убедительнее, чем три. Тебя ограничили в объеме статьи?

Лори идет прочь, к пруду с прогулочными лодками.

– Зачем спрашивать, если ты уже знаешь ответ? – приносит ветер его ответ. Я пытаюсь его догнать.

– Ты убрал имена Лорны Кист и Джоанны Бью. Кист, мать-одиночка из Карлайла, страдала пограничными состояниями. В девяносто седьмом году она задушила своего сына Томаса, а в девяносто девятом – сына Джорджа. Джудит Даффи дала против нее показания, и в две тысячи первом году ее признали виновной. К этому времени обвинительные приговоры Хелен Ярдли были поставлены под сомнение, ты же сумел поднять насчет Даффи такой шум, что в Комиссии по пересмотру уголовных дел были вынуждены отреагировать и начали пересматривать сходные дела. В марте этого года – смею предположить, сразу же после первой версии твоей статьи «Врач, которая лгала» – Лорна Кист получила право на апелляцию, в которой ей до тех пор было оказано. Думаю, в тот день честная сторона ее натуры взяла верх. Услышав от адвокатов, что у нее появился шанс выйти на свободу, Лорна Кист пришла в ужас. До этого дня она упрямо твердила о своей невиновности, однако когда ей сказали, что ее ждет свобода, она созналась в убийстве обоих сыновей. Она заявила, что хочет остаться в тюрьме, чтобы и далее нести наказание за содеянное. Она отказывалась слушать про то, что обвинительный вердикт могут поменять на детоубийство, что было вполне вероятно после того, как она призналась. В этом случае ее ждал бы чуть более легкий приговор. Нет, она заявила, что отсидит полный срок за убийство.