Тело помнит все - Бессел ван дер Колк

Когда я впервые увидел Энни, она сидела, ссутулившись, на стуле в моей приемной в потертых джинсах и фиолетовой футболке с Джимми Клиффом. У нее тряслись ноги, и она не сводила глаз с пола, даже когда я пригласил ее зайти в кабинет.

Столь сильно напуганные люди не могут мыслить трезво и от любой просьбы лишь еще больше закрываются. Если продолжать настаивать, то они убегут и больше ты их никогда не увидишь.

Энни проковыляла в мой кабинет и осталась стоять, почти не дыша – она была похожа на перепуганную птицу. Я понимал, что мы ничего не сможем сделать, пока я не помогу ей успокоиться. Подойдя к ней на расстояние двух метров и следя за тем, чтобы у нее оставался беспрепятственный доступ к двери, я предложил ей дышать чуть глубже. Я дышал вместе с ней, попросив следовать моему примеру, слегка поднимая руки в стороны на вдохе и опуская их на выдохе – этому упражнению из цигун меня научил один из моих китайских студентов. Она осторожно повторяла мои движения, по-прежнему не сводя глаз с пола. Так прошло почти полчаса. Время от времени я тихонько просил ее обратить внимание на то, как ее ноги касаются пола, как с каждым вздохом расширяется и сжимается грудная клетка. Постепенно ее дыхание замедлилось и стало более глубоким, черты лица размягчились, спина немного выпрямилась, а глаза поднялись где-то на уровень моей шеи. Я начал ощущать за этим всепоглощающим страхом человека. Наконец она стала выглядеть более расслабленной, и на ее лице показался намек на улыбку – она почувствовала мое присутствие рядом с ней в комнате. Я предложил на этом остановиться – я и так ее о многом уже попросил – и спросил, не хочет ли она прийти ко мне снова через неделю. Она кивнула и пробормотала: «А ты еще тот чудак».

Познакомившись с Энни поближе, на основе ее записок и рисунков я предположил, что в очень раннем детстве она пережила ужасное насилие со стороны как отца, так и матери. Вся история всплывала лишь постепенно, по мере того, как она училась вызывать в памяти случившееся с ней, не впадая при этом в неконтролируемую тревогу.

Я узнал, что Энни была невероятно умелой и заботливой в своей работе с детьми с особенностями развития (я опробовал несколько методик, о которых она мне рассказала, с детьми в нашей клинике, и они оказались крайне полезными). Она свободно разговаривала про детей, о которых заботилась, однако сразу же замолкала, стоило зайти разговору про ее взаимоотношения со взрослыми. Я знал, что она замужем, однако она редко упоминала своего мужа.

Несколько раз ее также помещали в психиатрические больницы, чтобы справиться с ее склонностями к самоповреждению – опять-таки, без особых явных успехов.

Во время наших первых терапевтических сеансов, когда Энни могла лишь давать намеки на свои чувства и мысли, после чего полностью закрывалась, мы делали упор на то, чтобы успокоить царящий внутри нее физиологический хаос. Мы использовали все методики, которым я обучился за годы своей работы, такие как дыхательные упражнения, когда человек сосредотачивает свое внимание на моменте выдоха, что способствует активации расслабляющей парасимпатической системы. Я также научил ее с помощью пальца воздействовать в определенной последовательности на акупрессурные точки в различных частях ее – это еще называют методикой эмоционального освобождения, и было показано, что она помогает пациентам оставаться в окне терпимости, а также нередко оказывает благосклонное влияние на симптомы ПТСР (1).

Так как мы теперь знаем, какие нейронные контуры мозга задействованы в его тревожной системе, то мы можем более-менее точно предположить, что творилось в мозге у Энни в тот первый день в моей приемной: ее дымовой датчик – миндалевидное тело – начал ошибочно воспринимать определенные ситуации, как предвестники смертельной опасности, и посылал ее мозгу сигналы, провоцирующие реакцию «бей или беги» либо оцепенение. Все эти реакции у Энни происходили одновременно – она была явно возбуждена, но при этом переставала взаимодействовать.

Как мы уже видели, вышедшая из строя тревожная система может проявлять себя по-разному, и при неисправном дымовом датчике нельзя доверять собственному восприятию. Так, например, когда я начал нравиться Энни, она стала с нетерпением ждать наших встреч, однако приходила ко мне в кабинет в состоянии паники. Однажды у нее было яркое воспоминание о том, как она радовалась раннему возвращению отца с работы – позже в тот вечер, однако, он ее изнасиловал. Впервые она осознала, что ее разум автоматически ассоциировал радость от встречи с кем-то со страхом быть изнасилованной.

Дети особенно ловко умеют разделять свои различные восприятия, так что естественная любовь Энни к своему отцу и ее страх перед ним хранились в отдельных частях сознания. Взрослая Энни винила себя в своем растлении, так как полагала, что та любящая маленькая девочка, которой она когда-то была, сама спровоцировала своего отца на эти ужасные вещи. Ее рациональный разум говорил ей, что это полная бессмыслица, однако это убеждение исходило из глубины ее эмоционального мозга – основных связей в ее лимбической системе. Чтобы его изменить, ей нужно было начать ощущать себя достаточно защищенной в собственном теле, чтобы мысленно вернуться к этим переживаниям и осознать, что именно чувствовала эта маленькая девочка и как она себя вела в момент изнасилования.

Один из вариантов хранения воспоминания о беззащитности – это мышечное напряжение или чувство дезинтеграции в затронутых участках тела: голове, спине и конечностей у жертв несчастных случаев, влагалище и заднем проходе у жертв сексуального насилия. Жизни многих перенесших травму людей вращаются вокруг противостояния нежеланным ощущениям, и большинство людей, с которыми я сталкиваюсь в своей практике, стали экспертами в их подавлении. Они набирают огромное количество лишнего веса, страдают анорексией, становятся зависимыми от физических упражнений или работы. Как минимум половина травмированных людей пытаются заглушить свой невыносимый внутренний мир наркотиками или спиртным. Обратная сторона эмоционального ступора – это поиск ощущений. Многие люди режут себя, чтобы выйти из него, в то время как другие занимаются банджи-джампингом, проституцией и играют в казино. Подобные занятия дают им ложное и парадоксальное чувство контроля.