Башня Крови - Михаил Павлович Игнатов

Отбить, отбить, ударить в бедро, заплести чужой клинок, вскинуть ладонь левой руки, складывая печать и выдохнуть:

— Агдже!

Удачно.

В этот раз Борак не сумел увернуться, и пламя залило его с головы до ног.

Я тут же добавил:

— Агдже! Исит ватум!

А вот это впустую. Огонь он рассёк мечом, а каменные шипы проигнорировал, даже не стронувшись с места.

Я выругался, это что, я не способен пробить этим умением даже защиту несильного идара? Чего он тогда рвался первый раз из центра этого умения? Да и огненный сгусток «Агдже» не так уж и навредил ему — одежду прожёг, броню, которую он носит для маскировки, не более.

Борак потрясённо выдыхает:

— Да кто ты такой?

Кто я такой? Хороший вопрос. Похоже, я что-то среднее между идаром идущим по пути меча и идаром внешних техник. Не в этом ли моя проблема с тем, что трёхсоставные техники даются мне с таким трудом?

Борак ухмыляется:

— А главное, сумею ли получить такие же способности, когда поглощу твою кровь?

— Это вряд ли.

— Проверим.

Борак вскидывает меч к плечу. Первое движение меча, неизменное почти во всех умениях. Я же мгновение трачу на раздумья — что я должен использовать? Ещё раз проверить умения меча? Дастся ли мне снова третье из них или ещё раз замахнуться на четвёртое?

Ирал требует:

— Простые движения, используйте свои сильные стороны, господин.

Через миг я тоже вскидываю меч, ставя его в первую позицию, и одновременно поднимаю левую ладонь, складывая пальцы в печать:

— Херристра потег.

Действует.

Бритвенно острые осколки обрушиваются на Борака, сталкиваются с такими же ослепительно белыми, крушат друг друга. Но если Борак стоит на одном месте, то я мчусь по кругу, и наши умения превращают бочки и полки башни в труху.

Действует.

Двадцать четыре клинка мрака.

Первые три движения зажгли после себя дымные росчерки, четвёртое явило над Бораком четыре серых клинка, которые стремительно рванули к нему, заставляя его защищаться.

Пятое движение, шестое, седьмое, восьмое, девя...

Сорвалось. Туго скрученный жар души вырвался из повиновения, заставив меня остановиться.

Восемь движений, равные, похоже, Стене Клинков.

Действует. И тоже имеет предел.

Борак яростно ревёт:

— Ты что, играешься со мной, отродье?

Я спокойно киваю:

— Так и есть, Кровавый, — чуть повернув голову, приказываю теням. — Сообщите, когда о нашей схватке станет известно.

На миг запинаюсь, вспомнив, что рядом, вообще-то, только Ирал, но уже через миг из тела Борака выскальзывают четыре тени и скрываются за стенами.

Отлично. Хорошо иметь преданных слуг. Да и Борак станет чуть быстрей.

* * *

Слуга неспешно дошёл до развилки, сделал вид, что сбилась обмотка и нужно подтянуть сапог, чтобы она села. Сам же незаметно бросил взгляд назад. Никого. Слева? Тоже никого. Последний раз топнув ногой, шагнул влево и тут же побежал, на цыпочках, чтобы не стучать каблуками. Промчался мимо входа в восемнадцатую башню, ухватил со стены светильник, свернул, принялся отсчитывать ответвления.

Вот этот.

Свернул, поднялся по ступеням, повернул налево, спустился раз, другой, третий и, наконец, оказался в нужном тупике.

Далековато, конечно, да тут дело такое — дальше положишь, ближе возьмёшь. Возле каморок слуг отыскать укромное место нет никакой возможности — из-за каждого угла глаза торчат, за каждым поворотом ухо слушает, вот и приходится бегать чуть ли не через ползамка. Зато надёжно, вон, по пыли видно — никто здесь не был.

Осторожно поставил светильник на пол, покряхтел, задирая ногу на выступ, толкнулся, шаря по стене рукой в поисках нужного кирпича.

Но так и не успел ухватить его. Сверху что-то ощутимо грохнуло, кто-то что-то заорал, а затем свет померк.

Слуга ещё успел заметить, как сверху, с потолка приближается непроглядная мгла, а затем она накрыла и его, и светильник.

Через миг нога соскользнула и слуга грохнулся на пол, отбив всю задницу. Но ему было не до боли. Он ощупал лицо, глаза, нажал на них, выбив слезу и заставив непроглядную тьму расцвести разноцветными кругами.

Растянул трясущиеся губы в улыбке, с облегчением выдохнув:

— Целые, вижу.

И шустро, на четвереньках то ли пополз, то ли побежал по полу бормоча:

— Щас десять шагов вперёд, затем вверх по ступеням, развернуться, нащупать вторую....

А сверху, глухо, едва слышно раздавался чей-то крик.

* * *

Тень, одна из безымянных теней, участь которой — вечное служение за преступление против господина, повернула голову, едва в галерею вывалился слуга. На заплетающихся ногах, весь покрытый паутиной и грязью, с перекошенным лицом и распахнутыми на пол лица глазами.

— Стр-ржа!

Тень повернулась к нему и задумалась. Господин желал, чтобы его предупредили, он ясно это сказал. Но господин ещё и желал тренироваться, а значит...

Тень прислушалась к себе. Когда-то давно, она помнила об этом, это умение было ей доступно. Многое утеряно, но сейчас оно казалось таким близким, таким доступным, таким... зовущим, что тень не удержалась. Господин желает тренироваться.

Хищно оскалившись, она скользнула вперёд, к ковыляющему на заплетающихся ногах слуге простолюдину, коснулась его груди, влилась в его тело.

Слуга захрипел, рухнул на колени, разбивая их в кровь о каменные плиты, ухватился за сердце. Качнулся вперёд-назад и начал падать лицом вниз.

В последний миг успел выбросить вперёд правую руку, смягчить падение. Заворочался на полу, пытаясь, то ли подняться, то ли выцарапать комок льда, который сковал его сердце.

Но вот оно ударило в груди раз, ударило второй, слуга сумел с хрипом втянуть в себя воздух и оттолкнуться от пола, утвердиться сначала на четвереньках, затем на коленях, а следом, впиваясь ногтями в неровности кладки, взгромоздиться на ноги.

Пошатываясь, двинулся к манящему повороту галереи. Туда, где свет, люди и стража.

На середине пути из него выскользнула тень, проводила в спину ненавидящим взглядом. Рано. Она ещё не может служить господину даже частью былых сил. Господин ещё не готов. Господина нужно предупредить.

* * *

Бедный Борак был гораздо слабей того реольского Кровавого. Ему не помогало даже то, что, и я с тех пор ослабел. Ослабел в умениях меча, но не в том, что давала мне кровь Оскуридо.

Устрашение действовало по-прежнему, пусть на готового к нему Борака и слабей, чем мне хотелось. Но оно всегда было средством, которое нужно использовать внезапно и один раз.

По-прежнему висела передо мной пелена тьмы, надёжно защищая меня от прорвавшихся белых клинков Борака.

Всё так же отлично