Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский

– Вы готовы, коллега?

Костлявые пальцы Ганса Людвига сжимали крепкую ладошку ЖениКорнецкой.

– Мы готовы, – ответил он за себя и за внучку.

– Кто такие котообразные? – в упор спросил егоКудеяр.

– Ах, эти… – Мистик из «Аненербе» ностальгическиулыбнулся. – Искусственные существа, созданные, чтобы хранить высшиеистины от посягательства непосвящённых. Кстати, я не особенно удивлюсь, если вытам их встретите. Только не придавайте им особого значения, их на самом делевесьма легко победить…

«Да уж, весьма». Кудеяр прекрасно помнил свою схватку сублюдками, погнавшимися за Мариной. Кровоподтёк на брюхе был заметен ещё чутьне месяц спустя.

– …Они панически боятся собак, – пояснилстарец. – Эту странную черту мы так и не сумели преодолеть.

«Ясненько… – Иван покосился на безмятежно улыбавшуюсяАтахш, ему действительно стало ясно, почему на них напали у озера, а не,например, около дома. И почему покушение не повторилось. Видимо, потому, что вдальнейшем за Мариной повадились неотступно следовать лайки. – А я-тодумал, старый козёл, это я грозный такой…»

Он повернулся к Льву Поликарповичу:

– И когда всё это произойдёт?

– Скоро, – был ответ.

Счёт, как выяснилось, шёл на часы. Народная мудрость о том,что сперва всё очень долго тянется ни шатко ни валко, а потом «хватай мешки,вокзал отходит», сработала в очередной раз.

– Вот теперь посылай весть сестре, – сказалГринбергу Кратаранга. – Пусть чернокожий везёт её и пса на то место, гдевы меня подобрали.

Девятизвёздочный генерал Владимир Зенонович сидел замассивным письменным столом в своём кабинете и тоже смотрел на экран. Когдаглаза уставали вконец, он массировал набрякшие веки, затем тёр виски иотворачивался к окну.

Окно с мокрыми листьями и лепестками хризантем, дрожавшимина осеннем ветру, было всего лишь имитацией, но глаза тем не менее отдыхали.

Дело происходило глубоко под землёй – в специальном бункере,некогда построенном на случай ядерной войны. Только не надо сразу представлятьсебе узкие коридоры и голые бетонные стены. Это был целый город, не значившийсяна картах, – со стадионом, зимним садом, удобствами и населением.Город-штаб.

С полгода назад Владимиру Зеноновичу рассказали, как один изпосетителей его кабинета, увидев адъютанта в чине полковника, вычищавшегопепельницу, обмолвился: дескать, страшно место сие, место, где полковникихабарики подбирают. Владимир Зенонович тогда посмеялся…

А теперь он сам сидел на подхвате. Он, генерал армии, работалчуть ли не телефонной барышней, обеспечивая всем необходимым группуненормальных учёных и, Господи прости, колдунов. Военный округ, и не только он,был отдан в распоряжение эмигранта Шихмана, бывшего штандартенфюрера СС,американской шпионки из УППНИРа… И Эдика, единственного генеральского сына.Транспорт, связь, при необходимости физическая защита… Что ещё могла сделатьармия, если от её ударно-броневой мощи нынче не было никакого толку?

Она могла по-прежнему многое. Армия могла и должна былавыполнить своё истинное предназначение – встать на защиту народа. Даже если всёначнёт окончательно рушиться, армия будет стоять последним оплотом, обороняялюдей… На сей счёт у Владимира Зеноновича не было ни малейших сомнений.

Остальное не имело значения.

– Не ходил бы ты туда, командир… – проговорилБуров негромко. С плеча у него свисал полюбившийся «Светлячок».

Скудин не ответил. А что толку доказывать аксиомы? Этотолько в плохом боевике герой-спецназовец или командир антитеррористическогоподразделения в обязательном порядке и, естественно, очень успешно вызволяетжену, взятую негодяями в заложницы. Хотя в реальной жизни человека на такое нето что не пошлют – вообще отстранят от участия, если речь идёт о ком-то из егоблизких.

Квалифицированно, сиречь с холодной головой, спасать можнотолько чужих…

Если не соблюсти это условие, непременно наделаешьглупостей, начнёшь жертвовать собой, а в конечном итоге пожертвуешь и своимитоварищами, и теми, кого пытался спасти.

Это прекрасно известно спецслужбам всего мира. Тем не менеекиношники, знатоки человеческих душ, вновь и вновь обращаются к такой ситуации,и их можно понять.

Скудин знал, о чём думал Глебка. О том, что его командирбудет радеть не об «ампутации» раковой опухоли дымки, а о Марине, поутверждению Эдика, возможно закукленной в коконе высших измерений на седьмомэтаже.

Глебка был прав. Идти туда Ивану, конечно, не стоило. Иванпосмотрел на старого боевого друга, вздохнул и ничего не ответил, шагая поБассейной вперёд.

Рита рядом с ними даже не пробовала сдерживать невменяемогоот радости Чейза, рвавшегося к подруге. Она просто отстегнула поводок, отпускаякобелину играть.

– Погоди, Кратаранга, а как же ты вернёшься, ведьтуннели закроются? – спохватилась она.

Вряд ли она решилась бы так запросто обратиться к надменномухайратцу, но тот, видимо в благодарность за свою любимицу, последнее время ейявно благоволил. Он ответил:

– Когда змее отрубают голову, её хвост ещё долго бьётсяи извивается. Я успею открыть туннель, который мне нужен.

Старшина Фросенька молча опустила глаза. Если понадобится,она будет отстаивать своего принца от какой угодно нечисти, помогая вернутьсядомой. А потом скажет ему: «Прощай навсегда».

Рита сразу вспомнила безумный вой Чейза, когда двое сутокназад его временно разлучили с Атахш, и крепче стиснула руку Джозефа Брауна.Джозеф ответил пожатием. Он, конечно, предпочёл бы оставить Риту дома, но тапредъявила ультиматум: Чейз пойдёт либо с ней, либо вообще не пойдёт. «Поехаливсе вместе, сынок, – поставила точку бабушка Ангелина Матвеевна. –Посижу у вас там, при штабе, может, чем пригожусь. А бабахнет… – онарешительно махнула рукой, словно разбивая бокал, – так пускай вернеенакроет. Чтоб сразу, вместе с вами обоими…» Теперь она сидела в штабномвагончике, в обществе фон Трауберга, Эдика и Шихмана, и переживала за внучку.

По большому счёту, идти стоило только спецназовцам иэкстрасенсам, но учёные не пожелали отсиживаться в тылу. «А где сейчас тыл?» –философски поинтересовался Лев Поликарпович, когда Кудеяр откровенно сказал ему,что «на передовой» от них будет только помеха. Веня и Алик катили большуютележку, заставленную приборами. Их надежда на то, что приборы удастся включитьи что-нибудь с их помощью записать, была, по всей видимости, безумна, но можноли остановить учёную мысль?.. Молодые «оруженосцы» всё предлагали ЛьвуПоликарповичу сесть на тележку, но профессор упрямо отказывался, хромал сам.

«Я должен внести кое-какую ясность, коллега, – сказалфон Трауберг, когда они отбывали. – На случай, если мы более не увидимся. Хочу,чтобы вы знали. К опытам над вашими военнопленными соотечественниками я не былпричастен».