Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов

Пометим на полях. Английское министерство иностранных дел всегда славилось прекрасными аналитиками. Опасения английского посланника, высказанные в тесном кругу доверенных лиц цзунлиямыня, в полной мере сбылись в 1911 году, когда один сотник Забайкальского казачьего войска, будущий атаман Григорий Михайлович Семенов, фактически в одиночку сумел захватить власть в Урге, что впоследствии дало основание России признать независимость Монголии от Китая.

Стремясь избежать пагубных последствий, министр иностранных дел лорд Кимберли 6 октября 1894 года направил английским послам в России, Германии, Франции и Америке указание выяснить, согласны ли правительства этих стран участвовать в совместном вмешательстве в японо-китайский конфликт в качестве посредников. Условия мира — возмещение Китаем военных расходов Японии и гарантии великих держав относительно независимости Кореи.

9 октября германское правительство ответило, что по этому вопросу необходимо знать и даже руководствоваться мнением России — страны, непосредственно граничащей и с Китаем, и с Кореей. Что касается самого германского правительства, то оно считает такое вмешательство преждевременным. В ответе американцев говорилось, что Америка желает сохранить престиж обоих государств и восстановить мир на условиях, которые не были бы унизительными для Кореи. Была выражена готовность участия в переговорах. Правительство России согласилось на посредничество, но заявило, что для этого необходимо получить санкцию императора. Ответ французского правительства был весьма расплывчатым.

Соответствующие указания были даны и посланникам в Токио и Пекине. 8 октября чрезвычайный и полномочный посланник Великобритании в Японии сэр Бэзил Трэнч посетил министра иностранных дел Муцу и вручил ему телеграмму лорда Кимберли. Текст телеграммы гласил: «Согласно ли японское правительство принять следующие условия восстановления мира: великие страны гарантируют независимость Кореи, японскому правительству возмещаются военные расходы». При вручении телеграммы посланник устно сообщил следующее: «Я имею указание выяснить точку зрения правительства Японии относительно данной телеграммы и получить от Вас ответ как можно быстрее. Если японское правительство намерено выдвинуть контрпроект, я должен немедленно доложить об этом своему правительству. Указанный проект предложен нами после обсуждения с заинтересованными державами». Муцу заявил, что с телеграммой нужно ознакомить правительство, и попросил отсрочки. Проведенный им в течение нескольких дней зондаж посланников «заинтересованных стран» показал, что они ни сном ни духом не знают об английских предложениях, из чего следовало, что никаких указаний на этот счет от своих правительств они не получали. Ито понял, что его попросту берут на пушку, и никакого единства стран в этом вопросе нет. Выдвинутые им через неделю «контрпредложения» выглядели следующим образом.

Китай признает независимость Кореи. В качестве гарантии невмешательства во внутренние дела Кореи он уступает Японии район Люйшунькоу — Далянь. Японии возмещаются ее военные расходы. Китай заключает с Японией договор, базирующийся на договорах, заключенных им с европейскими государствами. Второй вариант — великие державы гарантируют независимость Кореи, Китай уступает Японии остров Тайвань, возмещает военные расходы, заключает с Японией договор, базирующийся на договорах, заключенных им с европейскими государствами. Наконец, третий вариант возможного соглашения предполагалось составить после того, как обстановка в Китае окончательно прояснится. Ответ английской стороне, который был дан 23 октября, в вежливой форме отвергал возможность обсуждения этих вопросов на неопределенный срок.

Пометка на полях. Премьер-министр Ито тоже находился под сильнейшим давлением японской партии войны, стоявшим за взятие Пекина и полный разгром Китая. Генералов мало интересовало, что на это может попросту не хватить денег, что в конфликт могут вмешаться третьи страны, что Япония попросту потеряет все плоды своих побед, если в Китае начнется смута. И только маршал Ояма был целиком и полностью на стороне Ито, поскольку, будучи не просто военным, а министром обороны, должен был думать не только о славе японского оружия, но и о цене победы.

Одновременно с посылкой инструкции японскому посланнику подобная же инструкция была направлена и О'Коннору, посланнику в Пекине. Ему предлагалось выдвинуть перед китайским правительством предложение о восстановлении мира на условиях, предлагаемых Англией и Японией. Английский посланник обсуждал эту тему с Ли Хунчжаном 10 октября, еще до падения Люйшунькоу. Ли Хунчжан согласился с этим намерением, но предложил повести речь прежде всего о временном перемирии, а не о заключении полномасштабного мира. Ли Хунчжан не доверял англичанам, поскольку сильно подозревал их в чрезмерных симпатиях к Японии.

13 октября О'Коннор посетил главу цзунлиямыня принца Гуна и предложил ему восстановить мир на условиях гарантий независимости Кореи и возмещение японцам военных расходов, потребовав дать ответ в тот же день. На следующий день это предложение обсуждалось в Государственном совете. Голоса разделились: сторонники мира настаивали на немедленном заключении мирного договора с Японией, поскольку японские войска стоят в нескольких переходах от Мукдена и под угрозой осквернения находятся императорские могилы. Сам принц Гун был готов принять условия англичан и склонял к этому императрицу Цы Си. Сторонники военной партии во главе в Вэн Тунхэ и Ли Хунцзао теряли позиции, но сдаваться не собирались. Конкретного ответа О'Коннор не получил.

После падения Люйшунькоу ситуация приобрела все признаки национальной катастрофы. Принц Гун послал своих представителей в Тяньцзинь для обсуждения ситуации с Ли Хунчжаном, и 10 ноября там было принято решение о направлении в Токио личного представителя сановника по делам Севера. Эта функция была возложена на начальника Тяньцзинской таможни, германского подданного Густава Детринга. Он свыше двадцати лет прослужил в китайских таможнях, был первым заместителем начальника всей таможенной службы Китая Роберта Харта. Был достаточно пронырлив и честолюбив. Принц Гун не возражал против его отправки. Был издан указ императора, в котором Детрингу предписывалось выехать в Японию и выполнить все, что ему поручал Ли Хунчжан. Чтобы придать этой миссии особое значение, по просьбе Детринга в указе было подчеркнуто, что ему присвоен ранг чиновника 1-го класса.

Представителем китайского правительства Детринг не являлся. Он был лишь представителем одного из самых высоких сановников, поэтому никаких полномочий или верительных грамот у него не было. Он был снабжен полуофициальным запросом в виде дипломатической ноты и личным письмом Ли Хунчжана к премьер-министру Ито Хиробуми.

20 ноября Детринг в сопровождении специального корреспондента лондонской газеты «Таймс» Александра Мичи выехал из Тяньцзиня. 22 ноября в Дагу он сел на коммерческий пароход «Лиюйхао», плававший под германским флагом, и 26 ноября прибыл в Кобе. Сойдя на берег, он нанес визит губернатору префектуры Хёго Суфу Кохэю, которому изложил цель своего прибытия. Он просил разрешения выехать в Хиросиму, где находилась Главная ставка. Перепуганный губернатор немедленно доложил о прибывшем посланнике министру внутренних дел, а тот — известил Муцу и Ито. Те запросили текст письма Ли Хунчжана, но после ознакомления с его содержанием потеряли всякий интерес к посланнику. Никаких полномочий для переговоров у него не было, он ничего не решал. Японцы сочли бесполезным тратить на него время. Тем более что военные успехи предоставляли возможность на будущих переговорах запрашивать большего.