Высший пилотаж - Елена Ласкарева

— Ну мама… — Маша вздохнула. — Что тебе эта пенсия? Переезжай к нам. Мы ведь тебя уже сколько зовем…

— А что я буду в чужом доме делать? Приживалкой жить? — Мама поджала губы. — Не я добро наживала и не ты. Так что не распоряжайся.

Маша молча пошла в кухню, надела фартук, распахнула окно и принялась спасать со сковороды остатки гренок. Они уже превратились в хрустящие сухарики… Мама всегда создает проблему на ровном месте. Наверное, она просто ревнует ее к Ионе. Ну это же глупо! Почему она считает, что ее бросили одну на произвол судьбы? Дом большой, пустых комнат целая куча, а она упорно не желает расстаться со «своим углом».

— Ну как отдохнули? — наконец-то спросила мама. А то встретила, словно вчера с Машей рассталась.

— Нормально.

— А других слов нет?

Маша улыбнулась. Разве это можно описать словами? Она действительно впервые в жизни отдыхала. Не грядки полола, не варенье варила, а валялась на теплом песочке в неприлично узеньком бикини. И ни один мужчина не осмеливался бросить на нее сальный взгляд, потому что рядом всегда был Иона. А как она впервые пошла с ним на ночную дискотеку! Муж закрутил Машу в таком бешеном темпераментном танце, что в глазах потемнело. А все расступились на круглой танцплощадке и хлопали им, крича:

— Браво, рус! Калинка-малинка!

А как она смущалась, пытаясь орудовать двумя тоненькими палочками в китайском ресторане… Иона тогда покосился на нее и нахально влез в тарелку прямо пятерней. И вышколенная прислуга смолчала, потому что они, оказывается, ели труднопроизносимое нечто, доставленное специальным самолетом прямо к столу. Маша потом дразнила его, что страсть к самолетам становится патологией. Еда — самолетом, скоро и в постель он будет опускаться на парашюте. Или катапультироваться? Да… постель… Маша до сих пор невольно краснеет, когда думает об этом. Оказывается, у нее внутри дремал до поры настоящий вулкан, и Иона умело разбудил его. И теперь каждую ночь провоцировал такие извержения, что могли бы погибнуть сотни Помпей. Куда там Везувию!

Им не хватало длинной южной ночи, чтобы полностью утолить страсть, и, вернувшись с пляжа, они вместе принимали душ и опять валились на постель, в шутку называя этот «отдых» сиестой. И как ни странно, спать им совсем не хотелось.

Зато теперь Машу постоянно клонило в сон. Она просыпалась утром и понимала, что совершенно не выспалась. Ходила, клевала носом, улучала каждую свободную минутку, чтобы прикорнуть хоть на немного. И сейчас глаза слипаются… Конечно, она встала ни свет ни заря, чтобы успеть к открытию библиотеки, и весь день на ногах…

— Что ты зеваешь? — спросила мама. — Отвыкла рано вставать? Не распускайся, Маша. Муж мужем, но женщина должна оставаться самостоятельной, мало ли как в жизни повернется…

Мама в своем репертуаре, она выработала жесткую линию недоверия ко всему и всем после ухода отца. И теперь Маша понимала ее: если вдруг Иона полюбит другую, разве сможет Маша безоглядно поверить еще кому-то? Только зачем все время подозревать и ждать самого плохого?

Бесполезно спорить… лень… На диване лежит пушистый плед. Так приятно закутаться в него, прижаться щекой к маленькой подушечке-думке… Она еще хранит Машины думы о ворвавшемся в ее жизнь черноглазом мужчине… Тогда еще мало знакомом, но уже волнующем, будоражащем одним только тем, что он есть на свете…

— Ужин готов! — громко сказала мама. — Будешь есть или Иону подождем?

Но Маша уже не слышала. Мама поправила плед и выключила телевизор. Села в кресло под торшером, открыла книгу. Только взгляд невольно отрывался от строчек и устремлялся на спящую дочку. Словно она и не уезжала никуда, не было сборов, приданого, свадьбы, долгого путешествия… Просто пришла с работы и легла отдохнуть, и все у них по-прежнему.

«Деспот какой, — неприязненно думала о зяте Наталья Петровна. — Совсем мою девочку замучил. Небось все хозяйство на ней. В доме-то одной уборки на целый день. Да готовить ему не то что нам поклевать… Еще и на работу погнал, совсем совести нет! Что ж, она должна каждый день по сто километров наматывать? Туда да обратно… Всего месяц женой побыла, а уж лица на ней нет! Бедная моя…» Как и все женщины, Наталья Петровна была непоследовательна…

И звонок такой громкий и нахальный, на всю квартиру дребезжит. Явился не запылился! Она открыла зятю и строго шикнула:

— Тише! Маша спит!

— А я сказал: никуда ты не пойдешь! — сурово прикрикнул Иона. Он впервые повысил на Машу голос. Она удивленно отпрянула, натянула повыше одеяло.

Голова немного кружится, но ведь надо встать. Будильник давно прозвенел, а Иона не выпускает ее из постели. Так она опоздает на работу впервые за все эти годы… Маша попыталась опустить ноги с кровати, но Иона одним движением легко закинул ее обратно.

— Лежи! Тебе отоспаться надо. Ты видела, на кого ты похожа?

— На кого? — попыталась выжать улыбку Маша. — На чучело?

— Хуже, — жестко ответил он. — И я тебя сегодня никуда не пущу.

Иона не на шутку тревожился. Вчера, когда они ехали обратно, Маше стало так плохо…

— Останови… — тихо сказала она сквозь зубы.

И едва он притормозил, распахнула дверцу, и ее вырвало прямо на дорогу. Иона ужаснулся, увидев, как позеленело ее лицо… Несколько глотков «Боржоми» из холодильника немного привели Машу в чувство, но он видел, что оставшийся путь был для нее сплошным мучением. Она изо всех сил сдерживала тошноту, прикладывала ко лбу лед, дышала в приоткрытое окно.

— Может быть, ты отравилась? — предположил он. — Что ты ела?

— Не помню… — Она пожала плечами. — Ничего… Мне не хотелось.

Не хватало еще, чтоб Маша загнала себя с этой дурацкой работой, когда перекусить некогда! И Иона твердо решил положить конец ее глупому упрямству. Это до добра не доведет, в конце концов, здоровье важнее.

Глядя на Машу, он набрал номер и сказал, чтоб сегодня его не ждали. Жена заболела.

— Я нормально себя чувствую, — возразила Маша и опять сделала попытку встать.

— Маша…

Иона рванулся к ней, и очень вовремя. Он едва успел подхватить разом обмякшее тело. Все поплыло перед глазами, и Маша полетела в серую липкую пропасть…

Иона совсем потерял голову. С Машей на руках он метался по спальне в поисках рации, не догадываясь опустить ее на кровать. Нашел. Рявкнул отчаянно:

— Семен! Врача! Живо!

— Так Валерий Сергеевич на охоту уехал. Он же предупреждал…

— «Скорую» вызывай!

Он мерил шагами комнату, словно ребенка, нося жену на руках и вглядываясь со страхом в тонкое бледное личико.

— Машенька… Машуля… Ну открой глазки… Приди в себя… — тихо умолял он.

Вот черт! Построил дом на отшибе, кто не знает, может и не найти дорогу. Объяснил Семен «скорой», как проехать? Он бы сам отнес Машу в машину и помчался к ближайшей больнице, но боялся, что в пути ей станет еще хуже.