Бетанкур - Дмитрий Кузнецов

Раньше на месте Манежа находились купеческие лавки; в них торговали дровами, сеном и мхом. После взятия Москвы Наполеоном и пожара, длившегося неделю, все торговые лавки полностью выгорели, и после войны территория стала хаотично застраиваться разными временными постройками. Вновь образованная Комиссия для строений города Москвы, возглавленная самим генерал-губернатором, решила построить на выгоревшей территории единый архитектурный ансамбль в классическом стиле. В число требуемых строений вошёл и экзерциргауз — крытое помещение для военных упражнений в холодную и ненастную погоду.

Бетанкур возвёл сооружение, равного которому долго не было в мире: единственная в своём роде конструкция стропил была рассчитана так, что здание шириной сорок пять метров перекрывалось без внутренних опор. Тридцать деревянных ферм опиралось на одни только наружные стены.

Архитектор Иван Ефимович Ефимов, один из лучших выпускников Академии художеств 1815 года, поступивший на службу в Комитет для строений и гидравлических работ в 1817 году, впоследствии всю жизнь восхищался способностью Бетанкура принимать нестандартные решения и сочетать инженерную практику со строительным делом и архитектурой. Бетанкур тоже быстро оценил способности молодого выпускника Академии художеств, успевшего ещё в годы учёбы получить золотую медаль, а потом хорошо зарекомендовать себя среди архитекторов Комитета для строений и гидравлических работ.

В 1819 году Бетанкур доверил Ефимову построить в Нижнем Новгороде тюремный острог, а в 1820-м с большим удовольствием удовлетворил просьбу гражданского губернатора Нижнего Новгорода Александра Семёновича Крюкова о назначении Ефимова губернским архитектором. Благодаря Бетанкуру Ефимов оставил заметный след в истории архитектуры этого города. В дальнейшем, после смерти своего начальника генерал-лейтенанта Бетанкура, он вместе с Готманом разработает программу коренного градостроительного переустройства Нижнего Новгорода.

Ефимов, видя, как работает Бетанкур, не мог не заразиться его кипучей энергией и сам стал плодовитым архитектором. Ежегодно он создавал от пятидесяти до двухсот проектов, одновременно осуществляя контроль за возведением казённых зданий, храмов и частных строений по всем городам края. Иван Ефимович участвовал в строительстве храмов и казённых заведений не только в Нижнем Новгороде, но и в Санкт-Петербурге, Костроме, Ярославле, во многих других городах Российской империи. Разработал несколько типов доходных домов. Принимал участие в установке обелиска Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому в Нижнем Новгороде. В этом городе он построил и знаменитое здание Дворянского собрания.

В 1817 году произошла на первый взгляд незначительная, но очень горячо обсуждаемая реформа — изменения в форменной одежде учащихся Института Корпуса инженеров путей сообщения. Первоначально все воспитанники имели три вида одежды: повседневную, праздничную и парадную. Правила ношения регламентировались приказом с расписанием праздничных дней: к ним относились дни рождения царя и восшествия его на престол, религиозные праздники, дни рождения вдовствующей императрицы и всех великих князей и княгинь… В такие дни курсанты надевали праздничную форму — парадный мундир и шпагу. А повседневная представляла собой двубортный сюртук по цвету мундира.

Внешнему виду будущих выпускников Бетанкур уделял особое внимание. Ещё при приёме в институт, кроме специальных экзаменов по математике (арифметика, алгебра и геометрия), рисованию, русскому и французскому языкам, приёмная комиссия обязательно оценивала внешний «вид и осанку» абитуриента. Поэтому не случайно для молодёжи красота мундира играла первостепенную роль.

Что же касается формы для преподавателей института, то по объему золотого шитья она разделялась на четыре разряда: чиновникам VII и высших классов шитье полагалось на воротнике, обшлагах и карманных клапанах. Экстраординарные профессора, адъюнкты и «состоящие в VIII классе» чины лишались шитья на клапанах. Чины IX и X классов сохраняли шитье только на воротнике, а XII — XIV классов имели лишь «золотом вышитый бортик» на воротнике. Студенты и служащие, не имевшие «офицерских званий», не имели на мундирах шитья. Пуговицы на их форме были «позолоченные гладкие».

В 1817 году произошли изменения: красный цвет выпушки мундира воспитанников Института Корпуса инженеров путей сообщения заменили на светло-зелёный. После этого их за глаза стали называть «лягушатами».

В 1817 году институт окончил Александр Петрович Девятин, которому Бетанкур, вместе с Всеволодом Николаевичем Денисовым и Фёдором Ивановичем Рербергом, поручил составить подробный план Петербурга (1817—1820), ставший основным документом при планировке улиц, площадей и зданий в городе. В том же году под руководством Бетанкура началось строительство тротуаров на Вознесенском проспекте, а также на улицах Гороховой и Большой Морской. Чтобы сделать их современными, Бетанкур высказал мысль об «освещении газом здешней столицы». Но его смелую и новаторскую по тем временам идею не поддержали.

Несмотря на громадную работу в Комитете для строений и гидравлических работ, Бетанкур продолжал выполнять полную педагогическую нагрузку в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, где не только руководил, но и регулярно вёл занятия.

В 1817 году в Петербурге вышли в свет лекции профессора Алексея Ивановича Майорова. Книга называлась «Высшая геометрия в пространстве»; в новом издании большое внимание уделялось применению геометрии в строительстве инженерных сооружений. Бетанкур высоко оценил лекции и рекомендовал как можно быстрее довести их не только до каждого курсанта, но и до некоторых сотрудников Комитета для строений и гидравлических работ: им также не мешало повысить строительную и инженерную квалификацию. При этом нужно учесть, что у профессора Майорова были сложные отношения с Бетанкуром.

После неожиданной смерти в 1812 году академика Висковатова, читавшего в институте курс чистой и прикладной математики, и высылки в Сибирь нескольких французских профессоров, в том числе Фабра и Потье, читать несколько курсов по высшей математике оказалось некому. Поэтому Бетанкур пригласил в институт математика Дмитрия Семёновича Чижова, а главноуправляющий путями сообщений Франц де Воллан, по своей инициативе, — Алексея Ивановича Майорова. Эта кандидатура сразу не понравилась Бетанкуру: он посчитал, что Майоров обо всём, что происходит в институте, будет докладывать де Воллану. Но с кандидатурой, рекомендованной главноуправляющим всеми путями сообщений Российской империи, инспектору Института Корпуса инженеров путей сообщения пришлось всё-таки согласиться.

По образованию Майоров был горным инженером. Однако в 1807 году, по настоянию графа Н.П. Румянцева, он покинул Горный корпус и перешёл на должность специалиста по теоретической гидравлике в Департамент водяных коммуникаций. Как оказалось, образование, полученное в Горном училище (с 1804 года оно стало называться Горным кадетским корпусом), не отвечало современным инженерным требованиям. Например, высшая математика там не соответствовала европейским стандартам. Поэтому граф Румянцев отправил одарённого молодого человека доучиваться во Францию, где в Париже Майоров сначала окончил Политехническую школу, а затем Школу мостов и дорог.