Король Призраков - Роберт Энтони Сальваторе

Дзирт проснулся, повернулся, и она встретила его страстным поцелуем. Переполнявшие их чувства нашли выражение в крепких объятиях, и они любили друг друга, пока не упали, совершенно обессилев, но все так же не размыкая рук.

Дыхание Дзирта стало более размеренным и спокойным, а Кэтти-бри через некоторое время услышала в закрытую дверь негромкий стук рога. Она поняла, что Миеликки погрузила Дзирта в глубокий сон.

И зовет ее навстречу судьбе.

Она осторожно освободилась из объятий Дзирта, приподнялась на локте и поцеловала мужа в ухо.

— Я всегда буду любить тебя, Дзирт До’Урден, — прошептала Кэтти-бри. — Я ни о чем не сожалею в своей жизни, потому что узнала тебя, и ты наполнил мое существование глубоким смыслом. Спи спокойно, любимый.

Она выскользнула из постели, потянулась за блузой, но передумала и открыла шкаф. Там она нашла платье, подаренное ей леди Аластриэль, — белое, с широкой длинной юбкой, с воланами и оборками, но без рукавов и с глубоким вырезом, даже без пояса. Это одеяние было сшито так, чтобы развеваться при каждом движении, чтобы очаровывать, а не скрывать красоту ее тела.

На плечи она набросила черный плащ с капюшоном, спускавшийся до самого пола.

Кэтти-бри вышла из спальни босиком. Обувь ей больше не потребуется.

Единорог уже ждал ее, но не стал возражать, когда она повела его вглубь тускло освещенного коридора, еще к одной спальне. Там лежал Реджис — измученный, истощенный, удерживаемый в этой жизни только непрекращающимися заботами преданных жрецов Мифрил Халла. Один из них и сейчас сидел в кресле у кровати хафлинга и крепко спал.

Кэтти-бри не стала развязывать путы, удерживающие руки и ноги Реджиса, поскольку все это она оставляла здесь. Реджис освободился от своей смертной оболочки, и женщина, всегда бывшая ему верным другом, бережно взяла его на руки. Он негромко застонал, но Кэтти-бри зашептала ему на ухо, и ее дыхание, наполненное магией Миеликки, успокоило хафлинга.

В коридоре единорог снова опустился на колени, Кэтти-бри села боком ему на спину, и они отправились в путь.

* * *

Дзирта разбудил знакомый голос, вот только ужас, звучавший в его крике, слишком сильно противоречил удивительной теплоте прошедшей ночи.

Но если отчаянный вопль Бренора не смог до конца разрушить сонное заклинание, то представший перед глазами образ, словно продолжавший восхитительный сон, сделал это наверняка.

Рядом с ним, в его кровати, лежала Кэтти-бри. Ее глаза были закрыты, а лицо светилось безмятежным спокойствием, словно она спала.

Но это был не сон.

Дзирт выпрямился, широко раскрыв глаза, задыхаясь и весь дрожа.

— Кэтти! — крикнул он. — Кэтти, нет! — Он нагнулся над холодным неподвижным телом, поднял на руки, прижал его к себе. — Нет, нет, вернись, Кэтти-бри!

— Эльф! — Бренор уже не кричал, а отчаянно вопил. Такой безысходности в голосе уравновешенного и сдержанного дворфа Дзирту еще никогда не приходилось слышать. — О боги! Эльф!

Дзирт опустил тело Кэтти-бри на кровать. Он не знал, что делать — обнять ее, попытаться вдохнуть в нее жизнь или целовать ее похолодевшее лицо. Он совсем растерялся. Но третий крик Бренора заставил его скатиться с кровати и выглянуть за дверь.

Позабыв одеться, весь в испарине, Дзирт бросился по коридору к Бренору. Король дворфов, пошатываясь, нес на дрожащих руках безжизненное тело Реджиса.

— Ох, эльф.

— Бренор, Кэтти-бри… — заикаясь, прошептал Дзирт, но Бренор не дал ему договорить:

— Она вместе с Пузаном на этой проклятой лошади!

Дзирт ошеломленно взглянул на него, а Бренор кивком указал на коридор и поплелся к ближайшему пересечению туннелей. Дзирт бережно поддержал его, и они вместе свернули за угол. Увиденная картина объясняла отчаяние, прозвучавшее в крике Бренора.

Единорог увозил сидевшую боком на его спине Кэтти-бри с Реджисом на руках. Ни необычный скакун, ни женщина не оглянулись, несмотря на то, что дроу и дворф попытались их догнать и громко окликали.

Коридор дальше резко уходил в сторону, но единорог не повернул.

Он прошел прямо сквозь стену и пропал из виду.

Дзирт и Бренор, запыхавшись, прислонились к стене и открывали рты, но не могли подобрать слов.

Позади послышался топот ног. На крики короля выбежали другие дворфы, а также Джарлакс. При виде мертвого тела Реджиса на руках Бренора многие горестно вскрикивали. Хафлинг долгие годы верно служил клану, управляя Мифрил Халлом, а также был преданным советником его короля.

Джарлакс предложил Дзирту свой плащ, но был вынужден набросить его на плечи дроу, обезумевшего от горя. Спустя несколько мгновений Дзирт обратил внимание на стоявшего рядом Джарлакса, неожиданно схватил его за рубашку и прижал спиной к стене.

— Отыщи ее! — умолял Дзирт вопреки всякой логике, поскольку и сам знал, что его жена, мертвая и холодная, осталась в его спальне. — Ты должен ее найти! Я обещаю сделать все, что ты прикажешь… Все богатства этого мира!

— Я отдам Мифрил Халл и все, что в нем есть! — вслед за ним закричал Бренор.

Джарлакс попытался успокоить разведчика-дроу и короля дворфов. Он кивнул и похлопал Дзирта по плечу, хотя и не имел представления, с чего начинать поиски и что он должен искать — душу Кэтти-бри?

А обещания богатств и верности в тот момент показались Джарлаксу совершенно неуместными. Он найдет ее или, по крайней мере, попытается. В этом он был абсолютно уверен.

Но к удивлению самого Джарлакса, он не собирался взять за свои усилия ни гроша и не собирался воспользоваться обещанием покорности Дзирта До’Урдена.

Возможно, он и сам был покорен.

Под босыми ногами Кэтти-бри как будто билось сердце земли в ритме самой жизни, и этот стук звал ее танцевать. Она никогда не была искусной танцовщицей, но сейчас движения стали плавными и грациозными, превосходно выражавшими красоту весеннего леса, где она оказалась. Ее бедро как будто никогда и не было ранено — а ведь все верили, что хромота останется навеки! — и она не чувствовала боли, высоко поднимая ногу, прыгая и кружась в неожиданном пируэте.

Кэтти-бри подбежала к Реджису, сидевшему на небольшой лужайке, заросшей дикими цветами, перед небольшим озером. Она улыбнулась хафлингу и стала танцевать вокруг него, звонко смеясь.

— Мы умерли? — спросил он.

Кэтти-бри не знала ответа. Где-то за деревьями, за весенним лесом, был мир, и все это было… здесь. Это бытие. Этот уголок рая, воплощение того, что было, дар богини Миеликки ей и Реджису и всему Торилу.

— Почему мы здесь оказались? — спросил хафлинг, которого больше не мучили и не преследовали ужасные чудовища.

Кэтти-бри знала, что это награда за хорошо прожитую жизнь. Потому что это был дар Миеликки не только им двоим, но и Дзирту. Это чудесное воспоминание, воплощенное богиней, знавшей, что мир необратимо изменился.