Поступки во имя любви - Роушин Мини

Она ответила ему робкой слабой улыбкой и прошептала:

– ОК.

* * *

Вэлери принесла бутылку виски, ананас, книжку-раскраску и цветные карандаши. Виски и ананас она отдала отцу, затем повернулась к Кармел и протянула руку:

– Привет! Я Вэл.

Та пожала протянутую руку.

– Рада с тобой познакомиться, – сказала она. Кармел вымыла голову и переоделась в юбку, которую купила в благотворительном магазине.

Майкл почти не видел ее после ленча. Она скрылась в саду сразу после того, как помыла посуду. Когда он через некоторое время выглянул в окно, то увидел, что она возится с заросшей сорняками полоской земли сразу за патио.

Кармел взяла тяпку из сарая и упорно выкорчевывала вьюнок, одуванчики и другую сорную траву, заполонившую этот небольшой участок за последние несколько лет. Вернувшись потом в дом, она показала Майклу пакетик из-под семян, которые она там посадила.

– Я эти цветочки купила, потому что они мне понравились на картинке, – объяснила она. – Я спросила продавщицу, как они называются. Раньше я никогда не выращивала цветы, но мне захотелось там их посадить.

Рут любила турецкую гвоздику. Майкл вспомнил ее пряный аромат, который доносился до него, когда он выходил на патио летними вечерами. На следующий год он увидит их снова.

– Ты похожа на Этана, – сказала Кармел, обращаясь к Вэл, и мгновенно покраснела до корней волос. Испугалась, что сказала лишнее, предположил Майкл.

Вэл повернулась к Барри и как будто не заметила ее смущение.

– Привет, я твоя тетя Вэл, – она улыбнулась ему, протянула ему раскраску и карандаши. – Это тебе.

Он робко взял подарок, сначала быстро посмотрев на мать.

– Я умею рисовать солнышко, – прошептал малыш.

– Правда? – прошептала в ответ Вэл. – Покажешь мне?

Майкл открыл дверь в гостиную.

– Почему бы вам не посидеть здесь? – предложил он. – Я принесу чай.

Они втроем ушли в комнату, и Майкл оставил дверь открытой. В кухне он налил воды в чайник, расставил на подносе чашки и булочки. Потом тихонько вернулся в прихожу.

– Пять лет назад, – услышал он голос Кармел. – Сразу после того, как я сбежала из дома. После смерти бабули не могла там больше оставаться.

Убежала из дома в семнадцать лет. Вэл узнала о ней больше за первые пять минут, чем Майкл за целый месяц.

– Этан был одним из первых, с кем я познакомилась на улице. Он обо мне заботился, – продолжала она. – Привел меня в свою лачугу.

Пауза.

– Он был такой забавный. Умел людей показывать, понимаешь?

Они понимали. Этан отлично пародировал окружающих. Они смеялись до колик, когда он изображал приходского священника или кого-то из соседей, или пел «Голубые замшевые туфли» в точности как Элвис.

Долгое молчание. Майкл вернулся на кухню, заварил чай и снова на цыпочках вернулся в прихожую.

– Он пытался бросить, – рассказывала Кармел. – Мы оба пытались, много раз. Но это было тяжело… – шорох, какое-то движение. – Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я сразу завязала. Заставила себя. Этан очень старался, но всегда срывался.

– Ты была с ним, когда он умер?

Голос Вэл прозвучал так тихо, что Майкл едва расслышал ее слова.

Молчание. Он понял, что затаил дыхание, и медленно выдохнул.

– Ага, – ответила Кармел. – Он как будто просто заснул. Я обнимала его и почувствовала… как он уходит.

Майкл стоял неподвижно, опустив руки вдоль тела.

Он как будто просто уснул. Почувствовала, как он уходит.

– Я была не в себе, – продолжала Кармел. – Я кричала, просила его вернуться, не оставлять меня одну с ребенком. Барри только исполнился год.

Майкл вытащил платок из кармана и уткнулся в него. Потом он тихо вернулся на кухню.

* * *

Все получилось не так, как она планировала. Айрин ждала, когда Мартин и Эмили вернутся домой из города. Они хотели пойти в кино, а потом поесть чипсов и колбасок в кафе неподалеку. Она хотела дождаться, пока Эмили уснет, а затем сказать то, что собиралась. Но потом она поняла, что не сможет посмотреть мужу в глаза.

Поэтому Айрин написала записку, вырвав листок из альбома Эмили. Слова, написанные ее крупным округлым почерком, побежали по белой странице.

Закончив писать, она не стала перечитывать записку, сложила ее и оставила на столе в кухне. Айрин забрала из спальни сумки, которые сложила раньше, и отнесла их в багажник своего зеленого «Пежо».

Потом она заперла входную дверь, забросила ключи в дом через щель для почты, села в машину и уехала не оглянувшись.

Она больше не будет оглядываться назад.

* * *

Открыв дверь квартиры, Зарек первым делом обратил внимание на запах. Он напомнил ему о днях большой стирки дома, когда у них еще не было стиральной машины. Мать стояла на кухне у мойки, терла куском желтого мыла воротнички и манжеты рубашек. Окна запотевали, густой тяжелый запах мокрой ткани наполнял дом.

Он повесил куртку на вешалку и прошел в кухню. Оттуда пар вырвался ему в лицо. Пилар повернулась к нему от плиты, ее лицо было влажным и розовым, чуть припорошенным белой пылью. Она держала большую тарелку с чем-то странным, размером примерно с кулак взрослого человека.

– Я приготовить колдуны на ужин, – объявила она. – Специальный рецепт из Литвы.

В ее волосах было еще больше белой пыли. На плите весело бурлила вода в кастрюле. Пилар начала бросать странные комки в воду. Вода разлеталась в стороны и шипела на конфорке под кастрюлей.

На столе остался пакет с мукой, несколько ячных скорлупок, пластиковый кувшин, две миски и деревянная доска, на которой Антон обычно резал овощи. Все было покрыто белым налетом. Зарек решил, что это мука. Некоторое количество муки оказалось даже на полу.

На той миске, что была побольше, сохранились следы некоего подобия теста. В меньшей еще оставалось немного мясного фарша.

– А! – сообразил Зарек. – Пироги.

Судя по ингредиентам, Пилар готовила что-то вроде клецок. Клецки, которые готовила мать Зарека, были острыми и восхитительными на вкус, с начинкой из картофеля и сыра или мясного фарша с травами. Пока мать их готовила, по дому разливался восхитительный аромат, заманивая всех членов семьи на кухню.