Молотов. Тень вождя - Борис Соколов

Не помогло и предложение Валерием Артуровичем своих услуг в качестве сексота. Возможно, в НКВД рассудили, что досрочно вернувшийся из ссылки и восстановившийся в институте студент все равно не будет пользоваться доверием товарищей, которые заподозрят в нем стукача. Наоборот, его положение вскоре существенно ухудшилось. Мирошниченко Валерий Артурович, 1901 года рождения, отбывавший с 1936 года по постановлению особого совещания ссылку в Богучанском районе Красноярского края, был повторно арестован 14 февраля 1938 года и 5 марта осужден «тройкой» по 58-й статье на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, отбывал срок в Норильлаге, работал нарядчиком и бригадиром плотников.

Не исключено, что Ежов распорядился арестовать Мирошниченко, чтобы всегда иметь его под рукой, как человека, так или иначе связанного с семьей Молотова. Он мог бы пригодиться в том случае, если бы Сталин решил вывести в расход своего давнего друга — Вячеслава Михайловича или кого-нибудь другого из «знатных людей» и организовать соответствующие политические процессы. Но вполне возможно, что Мирошниченко был обычным «повторником», и его, как и других ссыльных, арестовали списочным порядком. Валерий Артурович был реабилитирован только в 1958 году — по иронии судьбы уже после того, как Молотов лишился всякой власти и оказался в опале.

Уже на Новосибирском процессе мы неожиданно узнали, что троцкисты устроили покушение на Молотова. (В сентябре 1936 года арестованному в Сибири мелкому служащему Арнольду следователь заявил: «Мы располагаем достаточ-

ным материалом, чтобы обвинить вас в шпионаже (Арнольд во время Первой мировой войны дезертировал из царской армии и в 1917—1923 годах служил в американских войсках), но сейчас мы тебя обвиняем как участника террористической организации и других показаний не требуем, выбирай, кем хочешь быть — или шпионом, или террористом». Арнольд предпочел признаться в «террористических намерениях», и эпизод с покушением на Молотова фигурировал на процессе троцкистов в ноябре 1936 года. — Б. С).

Наконец-то и Молотов удостоился великой чести: получил свое покушение (по-старому — вроде «Андрея Первозванного»). Он был, как известно, обойден на процессе Зиновьева. В списках вождей, на которых «террористы» якобы готовили покушения, Молотов не значился. «Бюллетень», отметив в свое время это странное обстоятельство, высказал предположение: уж не готовил ли Сталин — издалека — проработку Молотова, не включая его в вышеупомянутый список? Теперь Молотов реабилитирован: его тоже хотели убить троцкисты.

История этого «покушения» такова. Проживавший в Москве Пятаков поручил убийство Молотова, находящегося также в Москве, Шестову, живущему в Сибири. На тот случай, видите ли, если Молотов случайно туда приедет. Несколько сложно, но допустим. Шестов поручает организацию убийства некоему Черепухину, имя которого неоднократно упоминается на процессе, но которого почему-то нет на скамье подсудимых. (В таком же положении, впрочем, находится еще около 150 человек, обвиненных на процессе в тех самых преступлениях, за которые были судимы 17.)

Убийство должен был совершить подсудимый Арнольд. Он вооружается не револьвером, а... автомобилем. Шофер Арнольд должен опрокинуть автомобиль с Молотовым в пропасть и погибнуть со своей жертвой. Способ не лишенный романтики, но надо признать, что проще было бы действовать при помощи револьвера. Недаром «из-за недостаточной скорости машина перевернулась, но катастрофа не удалась». Это не мешает прокурору заявить, что «только высокая бдительность чекистов помешала осуществлению этого покушения». То есть как так? Либо недостаток скорости, либо бдительность. Или недостаток скорости объясняется бдительностью, т. е. тем, что сидевший

за рулем «террорист» был сотрудником Ягоды? И не поэтому ли был помилован без объяснения причин этот единственный «активный» террорист (Арнольд) на процессе?

Так или иначе, но, проявляя эту самую бдительность, ге-пеуры, во всяком случае, должны были знать, что на Молотова было произведено покушение. «Дело» происходило в 1934 году. Между тем на Московском процессе в августе 1936 года о покушении на Молотова, как мы указывали, ничего не сообщалось. «Бдительное» ГПУ, помешавшее осуществлению этого покушения в 1934 году, ничего не знало о нем в августе 1936 года! Не подлежит, следовательно, сомнению, что «покушение» на Молотова принадлежит к числу новейших изобретений, уже после процесса Зиновьева.

Что касается автомобиля как орудия убийства, то его применение было, по-видимому, излюбленным методом этих современных террористов.

Сибирский инженер Боярышнев, возвращаясь с вокзала, был раздавлен грузовиком. Несчастье произошло в 1934 году. В 1937 году Вышинский, со свойственной ему проницательностью, обнаружил, что это было преднамеренное убийство по распоряжению того же мрачного злодея Черепухина. Уликой послужило то обстоятельство, что грузовик, о котором шла речь, принадлежал тресту, во главе которого стоял Шестов, а начальником гаража был Арнольд...

Бюллетень оппозиции. 1937. № 54—55.

Москва

Совет Народных Комиссаров Председателю СНК Вячеславу Михайловичу Молотову От пионерки Байрали-Алибейли Азы, проживающей в АзССР, гор. Баку, Почтовая, № 68.

Заявление

Дорогой дядя тов. Молотов!

Пишу Вам, думая, что у Вас я найду помощь и защиту. Нас 3 сестры. Я самая старшая. Мне 14 лет, второй —

12 лет и третьей — 9 лет. Отца мы не имеем. Нас растила мать. 14 ноября п. г. маму арестовали. Но я не об этом хочу писать. Власть сама знает все и выяснит, виновата или не виновата она. Мы остались с бабушкой. Ей 85 лет. Она еще бодрая, готовит нам и ухаживает за нами, а мы учимся и готовим уроки. Я учусь в 8 классе, а сестры в 5 и во 2 классах. Мы — отличники учебы. Мы учимся и музыке. Я, как одаренная музыкальной способностью, получаю стипендию и даже выступаю. С (далее пропуск в письме. — Б. С.) лет я учусь музыке. Но наше несчастье в том, что после мамы пришли, описали все вещи, а вчера пришли, взяли их. Взяли наш письменный стол, кровати, все другое, но самое главное — это мое пианино. Мы уроки будем готовить на ящике, спать на полу, но без пианино я не смогу жить. Моя мечта стать пианисткой. Я плачу, и, наверное, заболею, я умру. Я умоляю оставить мне его. Мы, дети, ни в чем не виноваты. Мы никому не делали плохого. Зачем мы должны страдать за своих родителей? Неужели наша Советская власть нуждается в моем пианино? Я побежала со слезами в Бакинский Совет, но там сказали, что раз взято — ничего не поделаешь. Дорогой дядя Молотов! Что нам делать? Но я думаю, что наша власть, наш любимый вождь товарищ Сталин, если бы знал это, он оставил бы нам пианино. Мы очень просим помочь нам. А сегодня даже пришли выселять нас куда-то в подвальное помещение. Что делать? Помогите! Напишите в Баксовет, чтобы сжалились над нами. У нас никого нет. Наоборот, другим одаренным детям власть наша дарит пианино, а у нас троих его отнимают. Вы все в Москве. Посоветуйтесь с товарищем Сталиным. Простите меня, что решилась Вам написатц Я напишу в «Пионерскую правду» тоже, может быть, это мое письмо не дойдет до Вас. Я попрошу редакцию нашей газеты, чтобы она там помогла нам, девочкам, и передала нашу просьбу Вам.