Идущий - Игорь Колосов

– Папа, ты говорил: если очень сильно захочу, я увижу вас с мамой. Ты говорил: если осилить дорогу, в конце вы будете меня ждать.

И я не обманывал тебя, мой мальчик.

Показалось ли ему, что отец улыбнулся? Дини не был в этом уверен. После этих слов что-то изменилось, и мальчик увидел полумрак чужого дома, а вместо отца – женщину и ее дочь. Образ отца исчез. Растворился. Дини услышал все, что мог бы сказать ему отец, приди он сейчас в этот дом в реальности.

Девочка, завороженная, смотрела на него. Женщина лежала неподвижно, с закрытыми глазами, то ли провалилась в сон, то ли в беспамятство.

Дини поднялся с пола. Чувствовал он себя намного лучше. Казалось, он проспал весь день. Помог ли ему восстановиться внутренний разговор с отцом? Впрочем, неважно. Главное – мальчик почувствовал себя уверенней. Теперь ничто не заставит его опустить руки. Он сделает для этих людей все, что сможет. И, если останутся силы, он пойдет дальше. И не будет думать о том, напрасны или нет его усилия.

Мальчик подошел к женщине, и девочка отступила. Дини приложил руки к телу женщины, и хотя жгучая боль вцепилась ему в ладони, он их не убрал.

Спустя минуту боль исчезла, как мираж. Мальчику ничто не мешало.

Булох поклонился Флеку.

– Отец, мне возвращаться?

Флек осмотрелся.

Полчаса назад Правитель покинул Столицу, и уже за это время перед воротами навалили бревен и крупных ящиков, которые использовались в подвале резиденции Правителя для хранения продуктов и напитков. Народ, и без того начинавший подозревать неладное, лишился последних сомнений. Его не собирались выпускать. Более того, ничего не объяснив, Правитель покинул Город, приказав воинам забаррикадировать выход.

Толпа сгущалась тучей, которая порождает чудовищной силы грозу, когда прискакал Булох. У Гурина все в порядке, сообщил он. Мальчик нашел в себе силы и вылечил женщину. Занялся ее дочерью. Неизвестно, сделает ли он что-то после этого дома, но Гурин уже определил следующее место, куда они направятся. Гурин спрашивал, когда Флек присоединится к ним.

Как только убедится, что ворота закрыты, ответил Флек.

Теперь, когда Булох собрался назад, толпа уже втекала на площадь перед воротами из всех улочек, крупных и мелких.

– Обожди, – сказал Флек. – Этот сброд сейчас в таком состоянии, что у тебя вряд ли получится пройти. Сначала проверим, насколько велико их желание выйти из Города. И отправимся к нашему маленькому другу.

Булох не возражал. Минуту назад он вообще не думал, что могут возникнуть какие-то проблемы с горожанами, теперь, после слов Флека, признал, что это реально. Понукаемые друг другом, горожане решили идти к выходу, рассчитывая, что гвардейцы заслона не применят оружие. Безмолвно уступят огромному количеству людей, желающему свободы. У них были на то основания: Правитель покинул Город, и они не верили в жестокий вооруженный отпор.

Недалеко от ворот давно топтались горожане, но их было немного. Теперь к ним прибавились более плотные массы, слились, подтолкнули их вперед, вплотную к Южным воротам.

– Откройте ворота! Нам нужно выйти! Почему нас не выпускают?

Выкрики стали громче, уверенней. Толпа подползала к самой баррикаде. Ее не смутили даже готовые к бою арбалеты.

Флек поднялся на ступеньки, ведущие на стену, чтобы лучше видеть. С ним поднялись Булох и сержант, руководивший заслоном.

– Начинайте, – сказал Флек, спокойно, как будто речь шла о чем-то ином, не о массовом убийстве.

Сержант побледнел.

– Да, отец.

Он сбежал к воинам, раздался короткий рык.

В толпу вонзилось десятка два стрел. Послышались вопли убитых и раненых. Толпа отхлынула. Однако сзади напирали, то ли не понимая, что происходит, то ли из-за расстояния и относительной безопасности, породившей самообман, и отступление приостановилось.

– Еще три залпа! – крикнул Флек.

Арбалетчики выполнили приказ. Толпа, как животное, осознавшее, чем ему грозит упрямство и нерасторопность, хлынула прочь. Это ничего не изменило. Гвардейцы продолжили арбалетный огонь. На земле оставалось все больше убитых или тяжелораненых, корчившихся, орущих.

– Выйти вперед! – вскричал Флек. – Очистить площадь!

Цепь воинов преодолела баррикаду, медленно двинулась вперед. Тяжелораненых добивали. Стрелять в толпу не имело смысла – люди убегали, и лишь скученность мешала быстро уйти в прилегающие к площади улочки. Количество затоптанных в давке сравнялось с количеством застреленных из арбалетов.

Когда народ покинул площадь, задавленных оказалось намного больше. Часть воинов в цепи начала уборку тел. Горожане в панике разбегались по домам и запирали двери, не думая о том, когда они смогут выйти на улицу.

Никто из них не знал, что больше половины тех, кто находился на площади, уже поражены Болезнью Без Названия.

Пока его везли к следующему дому, Дини задремал. Когда его внесли в дом, ему показалось, что он спокойно проспал несколько часов. Что, конечно же, восстановило силы. И снова это напомнило маленькое чудо. Особенно после того ощущения, что никогда больше не встанешь на ноги.

Но мальчику был уготован очередной удар. Прежде чем он рассмотрел людей в доме, перед внутренним взором вспыхнуло жуткое видение. Оно едва не ослепило мальчика. Сетка, белесая, шевелящаяся, это скопление тонких и длинных личинок, возникла так резко, что мальчик отшатнулся. Из сетки полезли вверх сотни отростков, жадных, проворных, неумолимых. От этого видения повеяло гнилью, сопровождающую смерть во всех ее обличьях, безысходностью, ужасом, неверием в саму жизнь. Каждый из этих отростков должен отнять чью-то жизнь. Каждый из них, казалось, кричал об этом беззвучным воплем.

Дини ощущал, впитывал, пропускал сквозь сердце всю жестокость реальности: его усилия – жалкие крохи того, что могло бы хоть что-то изменить. Еще немного – и ему вновь понадобилось бы вызывать образ отца. Каким-то чутьем мальчик уловил – на этот раз образ отца ему не поможет. Он и так получил слишком много. Теперь он действительно один.

«Ты должен идти вперед, несмотря ни на что, – сказал ему отец. – Идти даже в том случае, когда все говорит, что в этом нет смысла. Идти, потому что смысл все равно есть. Можешь спасти человека – спаси. Спаси, если даже через минуту от этой помощи не останется ни следа. Все равно спаси».

Дини выпрямился. Картинка, жуткое видение, исчезла.

Даже если от этой помощи не останется следа через минуту, все равно спаси.

Казалось, солнце выглянуло в пасмурный, мглистый день. Выглянуло и осветило углы, погрязшие во мраке. И оказалось, что там нет ничего жуткого. Оказалось, что можно делать все, что принесет хоть какую-то пользу.