Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский

Противник создал сильно укрепленные рубежи, минировал подступы к своим позициям, оборудовал доты и дзоты, установил артиллерию, минометы, ряды колючей проволоки, снайперские группы. Все это стояло на пути продвижения, но наши танкисты и автоматчики самоотверженно шли вперед, нанося урон живой силе и технике противника. Взяты тысячи пленных, много военной техники. Немцы стали большими группами сдаваться в плен. Отличились в боях командир мотострелкового пулеметного батальона капитан Балаев. Батальон истребил свыше трех сотен солдат и офицеров врага. Экипаж лейтенанта Марголина с пробитыми маслобаками и башней продолжал бой, давя гусеницами живую силу и технику врага. Танк был взорван. Весь экипаж погиб. Отличились экипажи Малыгина, Солода, Дмитриева. Отличились и ремонтники.

Группа технического обеспечения из нашей роты, возглавляемая старшим воентехником Дроздом, произвела на поле боя ремонт трех танков Т-60 и пяти автомашин, вернув их в строй. Эвакуировали с поля боя два танка Т-34 и три танка Т-70. Далее сказал, что наша бригада понесла потери в живой силе и технике. Война не обходится без жертв. «Почтим погибших товарищей минутой молчания…»

Все встали, сняли головные уборы. Затем сказал, что наши войска готовятся к очередному штурму позиций врага, расположенных на рубеже Воропоново, Песчанка, Горная Поляна. Будут участвовать и наши ремонтники в составе группы технического обеспечения, остальные будут восстанавливать боевую технику в мастерских, которые должны развернуть ближе к району боевых действий бригады. Закончил он выступление, выражая уверенность, что с задачей справимся успешно. Строй вразнобой ответил: «Справимся, выполним поставленную задачу!» На этом разошлись.

Видно, что новый замполит пришелся по нраву личному составу. Ест вместе со всеми из котла. Всегда на людях, неназойливо вникает во все дела роты. О нем говорят: «Свой в доску».

Понедельник, 18 января 1943 г. Прорвана блокада Ленинграда!

Узнали о радостном событии. Воины Волховского и Ленинградского фронтов прорвали блокаду Ленинграда. Перед обедом построили личный состав, и замполит зачитал сводку Информбюро, извещавшую о прорыве блокады многострадального города Ленина. Мы ликовали. Чувствовали, что скоро будет уничтожена и окруженная группировка в Сталинграде. Зреют радостные события для всей нашей Родины. Близится победа! Лейтенант Балашов ходил именинником. Его, ленинградца, все поздравляли, желали здоровым вернуться в свой город. Были рады за его родных, знакомых, за всех многострадальных ленинградцев, за страну в целом.

Сегодня получили письма от родных — привесок для многих к общей радости. Мои родные знали, где мы, желали быстрейшей победы над врагом. К обеду выдали по сто граммов фронтовой водки. Выпили за Ленинград. После обеда ко мне зашли Манько, Саркисян, Ген. Манько грустил, писем от жены все не было, он твердо был уверен, что она эвакуировалась с сыном, но не писала. Наше хорошее настроение вскоре передалось и ему. Зашел Костя Наумов и заявил, что видит себя не за горами в Одессе.

— Есть хорошая пословица: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Наумов, еще тут надо закончить, а сколько предстоит еще дел до Одессы. А сколько здесь гибнет наших, можно сказать, напрасные жертвы. Немцам тут никто не поможет, им уже капут. Надо было выждать какое-то время, и они стали бы сдаваться в плен. Уцелело бы больше наших, — высказывался Саркисян.

— Тоже мне стратег, — возразил Ген. — Надо быстрее высвободить армии и отправить всех на Западный фронт.

— Две-три недели ничего не решили бы. Наши армии привели бы себя в порядок, пополнились бы людьми и техникой и пока выжидали — сколько бы жизней спасли. Не берегут своих воинов.

— Надо и для общественности мира как можно быстрее уничтожить врага, показать нашу силу и для тыла поднять настроение.

— Зачем такие жертвы, когда и так победим, — защищал свою позицию Саркисян, — недорого ценит жизнь людей наше командование. Нельзя добиваться победы любой ценой, любыми жертвами. Жалеть надо своих людей.

— Той тот як его, наше командование знает, как поступать. Видно, так надо. Тоже мне стратеги! — присоединился и Манько к решению стратегических вопросов.

Разговор стал принимать неприятный оборот. Уж очень разговорился Саркисян, не ко времени и месту. Обычно молчаливый, из которого не так просто было выдавить слово, вдруг разговорился. Может, не одной порцией водки обошелся? Хотя тут будто все свои, но распространяться не следовало бы — у «СМЕРШа» уши длинные.

— Наши уже научились воевать. Такую операцию провели, что изменили весь ход войны. Только сейчас и давить гада, пока не опомнился, — решил я изменить ход разговора.

Саркисян выматерился и махнул рукой.

— Истреблять врага, не откладывая и на день, пока фортуна повернулась к нам. Гнать, пока бегут на запад, и тут кончать надо как можно быстрее. Война не без жертв. Впереди еще много дел, так что тут надо кончать, не мешкая, — развивал свою стратегию Александр Ген и добавил: — Быстрее закончим войну, быстрее свою жизнь наладим.

— Ну и заживем, ребята, такую жизнь создадим себе — закачаешься. Вот еще не решил, чем заниматься буду, какое место под небом займу, — проговорил мечтательно Костя.

— Эх, дожить бы до победы! Посмотреть эту хорошую жизнь, какая наступит после войны.

— Не только посмотреть, но и пожить в ней.

И разговор перешел в другое направление.

Сидя в тепле после обеда со ста граммами и ободренные такими хорошими вестями, мы уже строили планы нашей жизни после победы, в которой никто не сомневался. Все пришли к выводу, что после войны хорошо заживем, все будем работать, и все у нас будет.

Вторник, 19 января 1943 г. Бог не ровно делит.

После завтрака уехала внушительная объединенная группа технического обеспечения, возглавляемая старшим воентехником Дроздом. Мимо нас на северо-восток все шли и шли наши войска. В небе наши самолеты. Вражеских не видно. Отзвуки боев здесь не слышны — глубокий тыл.

Прибывали наши водители за боеприпасами, горючим. При нас находились все склады бригады. Часть имущества оставалась на машинах, основное количество хранилось поблизости в оврагах или балках. Личный состав складов обслуживался у нас: состоял на котловом довольствии и на медицинском обслуживании.

Разобрался с состоянием хозяйственной службы и ее работниками, благо было время. Имелся запас чистого белья, но за последние недели не выдавали личному составу. Практически тело не мыли. С питанием ничего нового. Продолжали готовить отдельно для командира роты. Старшина роты Николаев чувствовал себя хозяином во всем. Хорош для командира и его окружения, и этого достаточно, чтобы иметь прочное положение и извлекать пользу для себя в этих условиях. Повара раздобрели вширь, округлились. У Харитонова появился животик, вальяжная вразвалку походка. Мезенцев ходит паном. Вел учет хозяйственного и технического имущества, ходил в полушубке, в новых белых валенках. Лукьянов раздавал в обед водку и чувствовал себя в своей тарелке — все время был «под мухой». Кому пышки, а кому шишки. Не зря бытует поговорка: «Бог не ровно делит». И в условиях роты появилась своя элита. Для них отдельно готовят из лучших продуктов и в большем количестве, отрывая от личного состава. Одеваются во все новое, обеспечили себя полушубками, хотя и не всем им положено по штатному расписанию, часто меняют белье. Не забывают вносить себя в наградные листы.