По ту сторону барьера - Иоанна Хмелевская

Хорошо, что на большом расстоянии и в высокой траве, не перескочу я его на машине, уже сколько раз ездила по этой дороге и ничего не случалось. Но ведь никогда и не видела барьера, с чего это вдруг он мелькнул теперь? И почему во мне все окаменело? Может, представила, как могу сейчас очутиться в далеком прошлом такая как есть: в костюмчике с короткой узкой юбкой, а тут Арман на шее, Гастон в Париже, без телефона, без ванной, без электричества, без договоренности о браке с Гастоном, зато ожидающей ребенка.

Беременная вдова!

И при этом без блистающей чистотой клиники с опытными врачами, а с нашим коновалом и бабой-повитухой, промывающей новорожденному глазки своей слюной! В грязи, потому что — не скроешь ведь — грязным был этот девятнадцатый век. Хоть и блестело фамильное серебро, которое многочисленная прислуга натирала до блеска, да тарелки мылись в тазу сразу все, в одной воде...

Мною овладела такая дикая паника, что я была не в состоянии не только остановить машину — пошевелиться не могла. Нога одеревенела на педали тормоза, руки застыли на рулевом колесе, а машина все ехала дальше, сама по себе. Я закрыла глаза и оказалась в какой-то черной бездне...

Очнувшись, увидела — у меня в руках вожжи, и еду я в воланте[16]по грунтовой дороге. Экипаж с легкостью нес Патрик, его я распознала по двум белым пятнышкам на заду. Близко, совсем рядом, шумел старый лес.

Я еще не совсем стряхнула с себя оцепенение и соображала плохо, когда за поворотом дороги увидела едущую мне навстречу карету и непонятно почему сразу догадалась — карета пани Порайской. Вдруг она окуталась облаком пыли, пыль скрыла карету, но вот из этого пыльного клуба вылетела одноколка и устремилась мне навстречу. Голова моя еще не соображала, руки сами остановили Патрика, заставили развернуться в противоположную сторону и направили прямиком к моему поместью. Вот уже появилась аллея, ведущая ко входу в парк, вот из-за верхушек старых деревьев стали видны трубы дворца.

Инстинкт заставлял делать все возможное, чтобы не показаться болтливой соседке в таком виде, в каком я сейчас нахожусь: обтягивающий костюмчик с юбчонкой до бедер, макияж на лице, на пальце — перстень Гастона сверкает. О, вон косари сняли шапки, кланяются мне, чтоб им. Ничего, вот и парк, сейчас укроюсь в доме.

И тут меня догнала двуколка и поравнялась с моим волантом. Глянула — Роман, какое счастье! За ним мелькнуло лицо ошалевшей Мончевской.

— Вы уж меня извините, милостивая пани, — хрипло проговорил Роман и щелкнул кнутом над гривой Патрика, задев слегка холку коня.

Этого было достаточно. Моих лошадей никогда не стегали кнутом, я не разрешала и пальцем тронуть, вполне хватало окрика, похлопывания рукой. Удар кнутом, даже такой легкий, для Патрика явился громом с ясного неба. Конь вздыбился, волант со мной буквально взлетел в воздух, и вот мы уже мчались как ветер. Хорошо, я с детства научена править лошадьми, вот и сейчас сжала вожжи изо всех сил. Впрочем, через мгновенье мы пролетели оставшийся путь и Патрик привычно остановился у входа, облетев газон. За мной остановилась двуколка. Роман подбежал.

— Пани Порайская с дочерьми сейчас будут здесь! — прошептал он.

Схватив меня в охапку, прикрыл попоной юбку и голые ноги и внес в прихожую, минуя остолбеневшую дворню. В прихожей было пусто. Роман отпустил меня, и я, все еще прикрываясь попоной, помчалась к себе в покои. Я тоже понимала, что не принять почтенную даму и первую сплетницу в уезде не могу, она издали видела мой волант, нельзя сослаться на внезапное недомогание. Будь я не совсем здорова, не рискнула бы отправиться на прогулку в экипаже без кучера.

За собой я уже слышала быстрые шаги Зузи, но захлопнула дверь у нее под носом, крикнув что-то нечленораздельное. Пусть подождет.

Быстро, быстро переодеться. Домашний капот набросить? Ну нет, не выйду же в нем к гостям, все равно придется переодеваться. Поэтому поспешила сбросить с себя компрометирующий костюмчик и натянула приличное платье. Когда осталось лишь застегнуть застежку сзади, впустила ничего не понимающую Зузю, но объяснения с горничной пришлось отложить: в гостиной уже ожидали гостьи.

Пани Порайской слишком долго пришлось ожидать меня, так что следовало выдумать очень уважительную причину своей задержки.

В гостиную я вышла взволнованная и расстроенная, да, не стала скрывать волнения и поведала соседке, какое несчастье... скорее, неприятность приключилась со мной во время прогулки. А именно: широкая оборка моего длинного платья как-то намоталась на колесо — ведь я правлю сама, как известно, не люблю ездить с кучером — и оторвалась, в результате чего я выглядела совершенно непристойно. Пришлось срочно повернуть к дому, избегая компрометации, а пока переодевалась, гостям пришлось меня ждать, за что и прошу у них прощения. И хотя пани Порайская стала громко мне сочувствовать, я видела недоверие в ее глазах. И слишком уж настойчиво она расспрашивала, с какой целью отправилась я на прогулку в одиночестве. Может, имела место некая романтическая причина?

У меня лопнуло терпение, и я без зазрения совести, отбросив светские условности, небрежно произнесла:

— Признаюсь, дорогая, я удивлена. Неужели осталось незаметным мое расположение к графу де Монпесак? Думала, это всем известно, раз нет, не стану скрывать своих чувств перед близкими друзьями и откровенно признаюсь пани.

Порайская была так поражена, что даже о дочерях позабыла. Обе девушки, делая вид, что заняты в отдалении разглядыванием семейных альбомов, насторожили ушки, стараясь ни слова не уронить из моего признания. А их мать, как я уже говорила, даже позабыв о присутствии невинных девиц, горячо принялась отговаривать меня от столь несчастливой склонности. Оказывается, всем давно известно, какой распутник этот граф де Монпесак! У него в Париже любовница, две любовницы, а сколько внебрачных детей — и не счесть! К тому же он азартный игрок, дни и ночи проводит в игорных домах (интересно, когда же успел наплодить столько отпрысков?), проигрался дотла, совсем разорен, вот и ищет богатую невесту. А сейчас вон как подозрительно спешно помчался в Париж, не иначе получил опять какое неприятное известие. Может, кредиторы его к суду привлекли?

О, Арман неплохо поработал, теперь я знала все сплетни о Гастоне, распускаемые в округе. Правда, пани Порайская и от себя наверняка добавила Гастону и любовниц, и отпрысков, ведь давно известно, пущенный сплетней воробышек оборачивается в результате стадом волов. И хотя я сама оказалась в очень неприятном положении, меня просто рассмешили взбудораженная сплетница и ее горящие от возбуждения щеки. И я подбросила поленьев в огонь, продемонстрировав обручальный перстень и сообщив, что официально обручена с этим распутником.

Гостья моя просто рот раскрыла, я же добавила смеясь:

— Значит, граф заполучил еще одну жертву. Что ж, надеюсь, я буду украшением его гарема, а это вещественное доказательство его серьезных намерений относительно меня.