Сфера - Дейв Эггерс

Стентон откинулся на спинку кресла:

– Возможно. Или нет.

– Разумеется, чип – идеально, – сказала Белинда. – И насовсем. С чипом мы всегда будем знать, кто правонарушитель, а браслет можно взломать или снять. И кроме того, есть мнение, что спустя определенный период его и нужно снимать. Погашать судимость.

– Я категорически против, – сказал Стентон. – Общество имеет право знать, кто совершал преступления. Это же логично. Многие годы так поступают с половыми преступниками. Совершил половое преступление – попадаешь в реестр. Твой адрес публикуется, обходишь окрестности, представляешься соседям, все такое. Люди имеют право знать, кто среди них живет.

Белинда кивала:

– Да, точно. Конечно. В общем, мы, за неимением более удачного слова, помечаем осужденных, и отныне полицейские не мотаются по улицам, тряся любого, кто оказался чернокожим, или мулатом, или носит мешковатые штаны. Вообразите, что вместо этого у вас есть ретинальный интерфейс, который различает профессиональных преступников по цветам: желтый – мелкие правонарушители, оранжевый – ненасильственные, но несколько более опасные преступления, красный – насилие.

Стентон подался вперед:

– Тут нужен следующий шаг. Разведка умеет выстраивать сеть всех контактов подозреваемого, всех его сообщников. За несколько секунд. Возможно, стоит расширить гамму, учитывать тех, кто может оказаться сообщником преступника, даже если сам пока не был арестован и осужден. Как вы знаете, многие крупные мафиози так и не были приговорены.

Белинда снова жарко закивала:

– Да. Именно. И таких людей можно помечать через мобильные устройства, поскольку приговора не было и не представилось шанса внедрить обязательный чип или надеть браслет.

– Точно. Точно, – сказал Стентон. – Хотя тут есть и другие возможности. Есть о чем подумать. Интригует.

Белинда просияла, села, изобразила невозмутимость, улыбнувшись следующему соискателю, Гэрету, а тот поднялся, нервно моргая. Высокий, волосы цвета дыни, и теперь, когда внимание зала переключилось на него, он застенчиво, криво улыбнулся:

– В общем, к добру или худу, моя идея походила на идею Белинды. Поняв, что наши идеи схожи, мы немножко посотрудничали. Главным образом нас объединяет интерес к безопасности. Мне представляется, мой план уничтожит преступность квартал за кварталом, район за районом.

На экране возник небольшой городской район – четыре квартала, двадцать пять домов. Здания обрисованы ярко-зеленым, зрители могут заглянуть внутрь; похоже на данные с теплодатчиков, подумала Мэй.

– Проект основан на модели соседского надзора: соседи объединяются в группы, приглядывают друг за другом и сообщают о любом аномальном поведении. «Соседская вахта» – я это назвал так, но название, конечно, можно поменять – пользуется возможностями «ВидДали» в частности и «Сферы» в целом, отчего крайне затруднительно совершить преступление – любое преступление – в районе, где все жители принимают участие.

Гэрет нажал кнопку, и район наполнился силуэтами людей – по два, три или четыре на дом, и все синие. Синие люди бродили по своим цифровым кухням, спальням и задним дворам.

– Как видите, перед нами жители района, все заняты своими делами. Жители – синего цвета, поскольку зарегистрированы в «Соседской вахте» и их отпечатки пальцев, сетчатки, телефонные номера и даже медицинские показатели система знает.

– Это видно любому жителю? – спросил Стентон.

– Да. Это изображение с домашнего монитора.

– Впечатляет, – сказал Стентон. – Я уже заинтригован.

– Как видите, все благополучно. Все, кто находится в районе, должны там находиться. Теперь посмотрим, что будет, если появится неизвестный.

Возникла красная фигурка – она подошла к двери дома. Гэрет обернулся к залу, воздев брови:

– Система не знает этого человека, поэтому он красный. Как только в районе появляется новый человек, тотчас срабатывает компьютер. Всем соседям на домашние и мобильные устройства приходят оповещения о том, что в районе появился незнакомец. Как правило, ничего страшного. К кому-то заглянул друг или дядюшка. Но в любом случае мы видим, что новый человек есть, и знаем, где он.

Стентон устроился поудобнее, будто уже знал, чем закончится эта история, и хотел поторопить рассказчика:

– Надо думать, существует способ его нейтрализовать.

– Да. Люди, к которым он приехал, могут оповестить систему, что он у них, сообщить, кто он, и за него поручиться: так и так, это наш дядя Джордж. Или это можно сделать заранее. И тогда он посинеет.

Дядя Джордж на экране посинел и вошел в дом.

– И в районе по-прежнему все благополучно.

– Если не появился настоящий преступник, – подсказал Стентон.

– Ну да. В редких случаях, когда появляется некто злонамеренный… – Теперь на экране возникла другая красная фигура – она кралась вдоль стены и заглядывала в окна. – Ну, об этом узнает весь район. Все увидят, где он, и смогут скрыться, вызвать полицию или его задержать – как пожелают.

– Очень хорошо. Очень мило, – сказал Стентон. Гэрет просиял:

– Спасибо. И Белинда навела меня на мысль – может, стоит всех бывших осужденных в районе помечать красным или оранжевым постоянно. Или другим цветом, и люди будут понимать, что это жители района, но при этом осужденные.

Стентон кивнул:

– Вы имеете право знать.

– Абсолютно, – сказал Гэрет.

– И, похоже, это решает одну из проблем «ВидДали», – сказал Стентон, – которая заключается в том, что даже если камеры стоят везде, не все могут смотреть всё. В смысле, преступление совершено в три часа ночи – кто смотрит за камерой 982, да?

– Да, – сказал Гэрет. – А так камеры – лишь один из элементов. Цветовая разметка показывает, кто аномален, и обращаешь внимание лишь на конкретную аномалию. Вопрос, разумеется, только в том, нарушает ли это какие-то законы о личных данных.

– Как раз это, я думаю, не проблема, – ответил Стентон. – Вы имеете право знать, кто живет на вашей улице. В чем разница между этой системой и необходимостью навещать соседей и со всеми знакомиться? Хороши заборы – хороши и соседи; тут то же самое, но полнее и прогрессивнее. Я так думаю, это почти целиком уничтожит все преступления чужаков в любом районе.

Мэй глянула на браслет. Сосчитать все комментарии не смогла, однако сотни зрителей требовали продуктов Белинды и Гэрета сейчас же. Спрашивали: «Где? Когда? Сколько стоит?»

Тут зазвучал голос Бейли:

– Но единственный вопрос, оставшийся без ответа, таков: а что, если преступление совершено жителем района? В доме?

Белинда и Гэрет поглядели на хорошо одетую, очень коротко стриженную брюнетку в стильных очках.

– Это, видимо, сигнал мне. – Брюнетка встала и огладила черную юбку. – Меня зовут Финнеган, и моя беда – насилие над детьми в семьях. Я сама в детстве была жертвой домашнего насилия, – сказала она и выдержала секундную паузу, чтобы до всех дошло. – Это преступление, казалось бы, предотвратить сложнее всего, поскольку нарушитель якобы член семьи, так? Но я поняла, что все необходимые инструменты уже существуют. Большинство людей уже носят тот или иной монитор, который умеет отслеживать, когда у них до опасного уровня повышается гнев. А совместив этот инструмент с обычными датчиками движения, мы тотчас узнаем, когда происходит или вот-вот произойдет что-то плохое. Давайте я приведу пример. Вот у нас датчик движения в кухне. Датчики нередко ставят на заводах или даже в кухнях ресторанов – проверять, выполняют ли шеф-повар или рабочий свои задачи согласно требованиям. Если не ошибаюсь, «Сфера» использует их во многих отделах для обеспечения бесперебойной работы.