Разгром Японии и самурайская угроза - Алексей Шишов

Отношения между Советским Союзом и Японией в самом начале 30-х годов стали осложняться именно из-за Маньчжурии, как это было на заре XX столетия. В Токио с большой озабоченностью следили за любым проявлением «советского влияния» в северо-восточных провинциях Китая и не делали для Москвы секрета из этого. Так, 28 октября 1931 года японский посол Хирахита посетил заместителя народного комиссара по иностранным делам СССР Л.М. Карахана и по поручению своего правительства сделал нижеследующее заявление:

«Со времени возникновения японо-китайского инцидента (речь идет об агрессии Японии против Китая. — А.Ш.) между нами не было никаких событий, которые бы отразились на наших отношениях, что можно считать большим счастьем.

Только за последнее время в Маньчжурии идут разные слухи, которые касаются взаимоотношений различных генералов или генеральских групп. Японское Правительство, считая это полезным для наших отношений, предписало послу сообщить информацию, которую оно по этому поводу имеет.

Ген(ерал) Ма (Ма Чжаншань) (цицикарский) перед выездом из Сахалина около 12—13 октября совещался с офицером Красной Армии, который приехал из Благовещенска.

В армии ген(ерала) Ма имеются советские инструкторы.

Ген(ерал) Ма говорил, что имеется соглашение, по которому он получает из Советского Союза военные аэропланы, зенитные орудия и летчиков.

На западной линии КВЖД, около Цицикара, сосредоточиваются товарные вагоны, из коих 300 вагонов — в районе станции Маньчжурии (пограничной с СССР. — А.Ш.).

Китайские войска Хэйлунцзянской провинции, которые находятся на северном берегу р. Нонхо (Нуньцзян), получают орудия из Советского Союза.

С поездом, который шел из Цицикара к конечному пункту Тао-нань — Цицикарской железной дороги, отправлено 12 зенитных орудий, 4 полевые пушки и другие орудия, снаряды и военные материалы, которые хэйлунцзянские войска получают из СССР.

По заявлению ген(ерала) Ма, в Советском Союзе около станции Даурия концентрируются советские войска в количестве 20—30 тыс. чел.; кроме того, там имеется 600—700 товарных вагонов. Имеется намерение послать эти войска в Маньчжурию…»

Заместитель наркома по иностранным делам Л.М. Карахан в ответном заявлении сказал:

«Правительство СССР не может не выразить своего изумления по поводу сделанного 28 октября с.г. японским послом г. Хирохита от имени Японского Правительства заявления, ссылающегося на лишенные всякой почвы измышления и слухи, исходящие от безответственных лиц из японских или китайских кругов…»

Заявление японского посла в Москве не имело каких-либо серьезных последствий. Но оно убедительно свидетельствовало о том, насколько бдительно относилась японская сторона к любым контактам своего северного соседа в Маньчжурии. В основу заявления посла легла собранная шпионская информация, достоверность которой Карахан решительно отверг.

Приведенное заявление позволяет сделать вывод, что в Токио считали сферой жизненных интересов империи на Японских островах не только Южную, но и всю Северную Маньчжурию. Там уже была «запрограммирована» неизбежность военного конфликта Японии с Советским Союзом. Вопрос был только во времени.

Однако перед нападением на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор на Гавайских островах Япония проведет разведку боем сил и реальных боевых возможностей советской Рабоче-Крестьянской Красной Армии у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. Если хасанские события относятся к пограничному военному конфликту, то боевые действия на монгольской границе у реки Халхин-Гол сравнимы только с локальной, но необъявленной войной.

Скоротечные события у ранее безвестного в истории приморского озера Хасан стали своеобразным послесловием оккупации Японией соседней Маньчжурии, которая завершилась к марту 1932 года. Захват северо-восточных провинций Китая был проведен японской армией после «серии» инсценировок. Французская журналистка Андре Виолис в своей книге «Япония и ее империя» так рассказывает о начале экспансии императорской армии в Маньчжурии:

«…Они (офицеры японской армии. — А.Ш.) ждут только предлога, чтобы вмешаться в дело, а найти предлог или спровоцировать его всегда легко».

Действительно, 18 сентября 1931 года две роты солдат регулярной армии маршала Чжан Сюэ-ляна (так, по крайней мере, уверяют японские офицеры) «забавлялись» в окрестностях Патаина близ Мукдена тем, что стали взрывать части железнодорожной линии. Японская железнодорожная охрана (на самом деле это были две роты солдат) пыталась помешать этой игре, из-за которой ночью железнодорожный состав сошел с рельсов. Завязывается перестрелка. Сотня китайских солдат из состава мукденского гарнизона спешит на помощь своим.

«Японская железнодорожная охрана» рассеивает их, преследует до казарм и, не задерживаясь там, захватывает арсенал, занимает весь Мукден и располагается там. Одновременно в 9 часов утра 19 сентября на мукденские казармы и местный военный аэродром обрушивается огонь японской артиллерии. Китайские войска гарнизона и охранная полиция численностью до 10 тысяч человек разбегаются. Летчики оставляют аэродром со сгоревшими самолетами и ангарами. Затем японцы (солдат было всего около 500 человек) объясняют, что они не тронутся с места.

Эти действия, означавшие дебют японского выступления в Маньчжурии, внешне явились неприятной неожиданностью для токийского правительства. «Виновником» виделся генерал-губернатор Кореи Угака и ротные пехотные офицеры, командование императорских войск в Маньчжурии.

На другой день Кабинет министров собирается на экстренное заседание. Барон Сидехара, с одобрения своих товарищей по кабинету, заявляет, что инцидент должен быть локализован и военные действия приостановлены.

Генеральный консул в Мукдене г. Хаяси получает поручение передать эти правительственные решения генералу Хондзе, главнокомандующему японскими войсками в Маньчжурии. Но генерал Хондзе уже получил от генерального штаба из Токио непосредственный и противоположный приказ, он отказывается принять Генерального консула.

Таким образом, разрыв между армией и правительством вступает в новый фазис. Начинается открытая борьба.

Кабинет министров решает, что армия, расположенная в Маньчжурии, не получит больше никаких подкреплений, но через несколько дней подкрепления посылаются, и военный министр заявляет, что только местные японские военные власти в Маньчжурии могут судить о том, нужны ли подкрепления или нет.

— Никаких наступлений, никаких сражений! — декретирует токийское правительство.

А спустя две недели японские войска уже сражаются на берегах реки Почни, и японские части наступают на Цицикар и занимают этот важный пункт. Перед этим, уже к 20 сентября, ими были захвачены все крупные города к северу от Мукдена, до реки Сунгари…