День курсанта - Вячеслав Миронов

— Афанасий, да Кирилла забирает за рыло, — Вадик Полянин ухал и крякал умываясь.

Ему Бровченко поливал. Я рядом курил.

— Никогда не думал, что от мороза можно устать. Ладно, когда на зимних казармах. Даже, если замерз, то вечером в казарме отогреешься, разденешься, помоешься.

— Это точно! Холод уже достал, — Поляна фыркал. — Хорошо дома в такой мороз. Сделал все по двору, скотине корма задал, говно выгреб, печи дров подкинул и на лежанку. Где зимовать, там и на печи лежать!

— Здесь только особо не полежишь ни в казарме, ни в палатке. Околеешь. Ладно, хоть валенки подвезли, один черт холодно!

— Ага! Как пукнешь в штаны ватные, так потом полдня воняет!

— Пошли в палатку.

— Одно радует, что когда в Афган попадем, там не будет такого холода!

— Ну, да. Одно из преимуществ войны в горно-пустынной местности.

— А если попадешь в горы, то там, как Сибири, снег и холод!

— На фиг!

Холода уже достали всех, казалось, что мясо от костей отстает. Но занятия продолжались, никто не болел, кожа на морде лица становилась все более дубовой и менее чувствительной. Все-таки человек такая скотина, что ко всему привыкает и адаптируется! И к жаре, и к холоду! Ни одно животное на свете не может так адаптироваться к окружающему климату как человек.

Когда после ноябрьских праздников холода спали, конечно, все относительно. То на улице было минус пятьдесят, а потом постепенно до минус двадцати пяти, то казалось, что весна наступила. Жара! Африка! Никто уже не опускал клапана у шапки. Тепло же! Ворот у шинели не поднимали и даже верхний крючок у шинели расстегнут! Зато по первости с первыми морозами и минус пятнадцать казались морозом, пробирающим до костей. И выжили же! Значит, и дальше будем жить и учиться! Тому, кто пережил сибирские морозы, уже все нипочем!

Переход в училище также показался короче. Зема нам устроил лыжную гонку. Да, особо и не надо было подгонять. Во всех взводах самых слабых поставили впереди всех, и где на доходчивом командно-матерном, а когда и лыжной палкой в область зада, гнали их впереди себя. Усталость, злость на то, что слабаки плетутся впереди, подгоняли нас. Темнеет быстро, и не хочется ночью по заснеженному, продуваемому полю ползти. Хуже всего, как и в предыдущий раз — спортсменам-лыжникам. Они «били» для всех лыжню.

Добрались до заправки, а там уже лыжи на плечо и вперед! Домой!!! В теплую казарму. И в баню! В ДУШ!!! Мочалкой, ногтями сдираешь вместе с верхним слоем кожи, пот, жир, грязь, дурной запах! И в чистое белье! И снова приемщица белья — бабушка, не обращая на наши голые тела и мужские причиндалы, принимая грязное белье, считает вслух. Сколько насчитала, столько и выдаст пар белого («холодного») белья и теплого белья, портянок, тоже как холодных, так и теплых. При этом нам очень нравилось, когда она произносила цифру «16» — «шешнадцать»! Так тепло, по-домашнему. В каждой мелочи мы искали связь с домом.

Когда сорок четвертая рота ходила на полевой выход, то одна из палаток сгорела ночью. Сгорела мгновенно, но люди успели выскочить. Восемь человек. Через маленькую дверь, но сумели. Никто не пострадал. Постельное белье только немного пожелтело. А голенища сапог сгорели. Только головки сапог остались.

Никакой логике, законам физики не поддается. Сапоги стояли на полу. Там самая низкая температура, а голенища сгорели. Непонятно. Но, самое главное, что курсанты выжили и не ранены.

Не спеша шли занятия, стремительно летело время. Вот скоро уже и Всемирный Женский День — 8 марта! Весна уже! И гормоны, и половые чувства приобретали настолько обостренное состояние, что все мысли, помыслы, хорошие оценки и почти примерное поведение было обусловлено одним — сходить в увольнение на праздник! У кого есть девушки — поздравить их, а если нет — то познакомиться. В этот день они все добрые, ласковые, может, и достанется кусочек женского тепла, внимания, ласки и тела!

Сынок из отпуска притащил большой тюбик крема. Большой такой! Все по-иностранному написано.

Фил объяснил, что женщины по большому блату заказывают за границей этот крем. Им мажут ноги, волосы с них вываливаются и больше не растут!

— Ты, что, ноги мазать будешь?

— Без волосатых ног ходить?

— Холодно же! Сибирь все-таки, а не Каракумы!

— Да, и мерзко как-то! Мужик и без волосатых ног! Как баба!

— Мужик должен быть злым, вонючим, волосатым!

— Да, вот решил, может, на полигон взять. Бриться не получится, морду лица намазал, а потом уже и неделю не бреешься!

— Ну, ты и хитрый, змеюка!

— А, что?! Это мысль!

— Надо попробовать!

Но никто не хотел пробовать на себе. Все ждали, что кто-нибудь рискнет. Добровольцев не было. На полигон крем брали, но не пригодился. Вернулся он в казарму.

А тут, как назло, в нашей древней казарме и так не было горячей воды, так еще после морозов грунт начал таять и порвался водопровод. Вот в нашей казарме ни воды, ни унитаза. Ни умыться, ни в туалет толком сходить. Приходилось ходить в соседние казармы. А мы им тоже не в радость. Дневальным потом мыть, убирать за нами. Так что лишний раз не сбегаешь! Ладно, в туалет. За казарму сбегал. Благо кусты и сугробы там имеются. Что потом будет, когда снег сойдет? Да, интересно, что будет потом, когда-нибудь? Да, никому неинтересно. Решай проблемы по мере их поступления — один из главных секретов армии!

А вот как побриться, особенно, если ты бреешься станком, а не электрической бритвой? Тут-то и вспомнили про волшебный крем Малыша!

На вечернем совещании в курилке те, кто брился станком, решили попробовать нанести это чудодейственное зелье на ночь на лицо. Попробовали, а таких любителей не бриться и решить бесплатно свои проблемы нашлось немало.

Хитрый Филатов щедро раздавал крем, оставив себе про запас. Не мазался, наблюдал за окружающими.

Поутру казарму огласили вопли страждущих избавиться от щетины на лице…

Вся кожа на лице воспалена, покрыта струпьями, морды опухшие, по типу как в сказках Птушко и Роу. Воды нет, на улицу, тереть снегом, сдирая остатки крема и воспаленную кожу. Потом в соседнюю казарму мыть. Смывать. Еще раз мыть лицо. Прикладывать снег, чтобы снять воспаление. Но ничего не помогает.

В медсанчасть. Там, видавшие виды военврачи, выпучив глаза, наблюдали, как сорок человек, не родственники, но одинаково уродливы с лица, ломятся во все двери.

— Я-то думал, что все! Конец! Эпидемия кожного заболевания! Меня за это снимут с должности и расстреляют! — рассказывал начальник медсанчасти ротному. — Понять не могу, в чем дело! А они молчат, как партизаны в плену фашистском! Мол, легли спать, а поутру такое с лицами творится! Они еще снегом растерли, разорвали кожу, внешние и внутренние кровоподтеки! Картина заболевания смазана! Ничего непонятно! Но вижу, что врут, глаза прячут! Разобрались потом, в чем дело. Стыдно им было признаться, что морду бабским кремом для ног смазали. И видно, что те, кто понаглее да посмелее, побольше намазали, чтобы корни, значит, убить! Они бы себе лучше хрен свой смазали, чтобы не стоял больше! И мозгами думать начали, а не головкой у члена! Я уже звонил коллегам гражданским, не зная в чем дело, так потихоньку, может, в городе эта зараза бродит, и курсанты из-за забора притащили. Никто ничего не знает. Описываю симптомы. Очень похоже на химический ожог кожи, но не будет же курсант кислотой аккумуляторной умываться! Оказывается — может!