Глаз Лобенгулы - Александр Косарев

Опершись на разделяющую нас перегородку, я одной рукой принялся стаскивать водителя с сиденья, а другой — крутить руль. Получалось не очень хорошо, поэтому, стараясь перекрыть гвалт, я начал во весь голос давать указания Владимиру Васильевичу. Дядя, надо отдать ему должное, проявил прямо-таки чудеса дипломатии: через некоторое время шум в салоне утих. Теряющего сознание водителя оттащили назад и с помощью подручных материалов оказали ему первую помощь, а я полностью переключился на управление автобусом. Выяснил попутно и причину «черепашьего» хода машины: четвертая скорость не включалась вовсе, а газовать на третьей было слишком опасно, поскольку мотор тут же начинал перегреваться.

Взглянув в чудом сохранившийся осколок зеркала заднего вида, я обнаружил погоню: бандиты гнались за нами на мотоцикле с коляской. Приблизившись на достаточное расстояние, они принялись методично стрелять по колесам автобуса, и, как ни старался я увернуться, по прозвучавшему вскоре позади громкому хлопку догадался, что одна покрышка уже пробита. Мысленно чертыхнувшись, начал лихорадочно искать выход из ситуации: и остановиться нельзя, и продолжать движение равносильно самоубийству.

«Ну что ж, лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца! — пришел я к неутешительному выводу. — Помирать, так с музыкой!»

Перевесив BXP на грудь, я резко нажал на педаль тормоза и развернул автобус поперек дороги. Мой маневр застал грабителей врасплох: пытаясь обогнуть неожиданную преграду, но не успев затормозить, они с треском врубились в наш борт. Не теряя времени, я высунулся по пояс из окна и навскидку выпустил весь магазин по мотоциклу, стараясь попасть в бензобак. Краем глаза отметил, что после первой же очереди водитель рухнул на руль, не подавая больше признаков жизни. Увял и тот, что палил из коляски по нашим колесам: при столкновении с автобусом он просто выронил свое оружие и теперь съежился, видимо, где-то в недрах мотоцикла. Третий же бандит, однако, сдаваться не собирался. Вовремя соскочив с мотоцикла и укрывшись за корпусом автобуса, он дождался, пока у меня закончатся патроны, и когда мой автомат затих, тут же выскочил и начал палить из охотничьего ружья в нашу сторону.

Дыхание мое остановилось, сердце замерло на полутакте. Как на грех, я плотно застрял в тесном окошке, и теперь представлял собой ну просто идеальную мишень! Черные дырки двустволки уже уставились прямо в мои глаза, когда откуда-то сбоку, почти одновременно с ружейным, бабахнул одиночный винтовочный выстрел. Бандит испуганно дернулся, и посланная им пуля пролетела мимо, слегка, правда, задев мою щеку. От страха мне удалось наконец просочиться обратно в кабину, и я, ощутив, как бешено застучало молчавшее доселе сердце, спешно перезарядил автомат. Затем открыл дверь автобуса и по-пластунски, вылизывая животом каждую ступеньку, выполз наружу.

За ободом ближайшего колеса я почувствовал себя в относительной безопасности и начал вычислять дислокацию неприятеля. Отвлекая внимание бандитов, Владимир Васильевич еще трижды выстрелил из трофейной винтовки, и я понял, что у него остались максимум два патрона.

Высунув ствол своего верного автоматика из-за колеса, я дал по мотоциклу короткую очередь и тотчас отпрыгнул в сторону. Поскользнувшись, угодил в кювет, едва ли не доверху наполненный размокшей от дождей глиной, и спустя минуту осторожно выглянул из него. Сквозь щель между днищем автобуса и дорогой увидел, что водитель всё так же безжизненно висит на руле, а второй бандит, накрепко застряв, безуспешно пытается выбраться из покореженной коляски. Третий же, самый настырный, стоя на коленях, дрожащими руками пытался перезарядить ружье. Ждать, пока он закончит, в мои планы не входило, и я аккуратно надавил на спуск BXP. Бандюга вскрикнул и, со стоном выронив свое оружие, начал отползать к ближайшим зарослям.

Странно, но радоваться победе отчего-то не хотелось: в голове стоял тупой звон, во рту разлилась противная горечь. Я неторопливо выбрался из грязи и, пошатываясь, побрел к мотоциклу. Бандит, застрявший в коляске, при моем появлении начал что было мочи вопить и колотить себя по бритой голове.

«Извиняется за причиненные хлопоты, гад, — догадался я. — Клянется, что никогда больше не будет разбойничать… Ну да и черт с ним, больно он мне нужен…»

Я равнодушно собрал разбросанное по дороге оружие, закинул его в автобус и снова занял водительское место. Салон к этому времени напоминал уже настоящий медпункт: пассажиры, пострадавшие от осколков стекла и ружейной дроби, активно перевязывали и заклеивали пластырями друг друга. К сожалению, досталось и Владимиру Васильевичу: три или четыре дробины угодили ему в правую руку и в спину, не считая порезанного стеклом лица. По счастью, сбоку от водительского кресла обнаружилась медицинская аптечка, из которой я позаимствовал пузырек йода и парочку широких бинтов, а для предотвращения возможного заражения крови один из пассажиров пожертвовал бутылку крепчайшего самогона.

Когда с медицинской частью было покончено, снова тронулись в путь. Мотор работал исправно, и неожиданно я пришел к выводу, что именно на этом автобусе нам с дядей и нужно добираться до госпиталя. Тем более что пострадавшим пассажирам автобуса тоже, на мой взгляд, требовалась квалифицированная медицинская помощь…

Около пяти вечера мы благополучно въехали в Массангену. К моему удивлению, на конечной остановке сошли только две трети пассажиров — остальные выразили живейшее желание ехать с нами и дальше, в госпиталь. По совести говоря, я с удовольствием остановился бы здесь до утра, поскольку очень устал, но неважное состояние дяди заставило меня собраться с силами и продолжить путь. Пополнив вскладчину запас бензина, мы потом очень удачно успели к отправке парома, и где-то уже через час наш изрядно полегчавший автобус мчался по направлению к селению Мачубере.

Однако пока доехали до Триндаде, уже стемнело, и дальнейший наш путь оказался под вопросом: во-первых, у автобуса работала только одна фара, а во-вторых, никто не знал точной дороги. Подкрепившись остатками булок и горстью сушеных слив, я начал уже готовить себе спальное место, как вдруг ко мне подошел один из новых пассажиров, подхваченных мною по дороге (я пообещал парню подкинуть его до деревеньки Джимо, куда он направлялся к родственникам). Вот до этой-то деревни случайный попутчик и вызвался подсказать дорогу. Добавил даже, что, мол, сразу за Джимо и начинается озеро, на противоположном берегу которого располагается нужный нам госпиталь. Услышав заветное слово, я тотчас вернулся к рулю.

Местный Сусанин довольно уверенно направлял нашу болезненно стонущую колымагу по пустынным дорогам, но после трех ночи начал клевать носом и, разумеется, пропустил нужный поворот. В результате, полностью опустошив бензобак, мы застыли на безвестном перекрестке двух дорог. В каком-то смысле в этом был даже свой плюс: никто теперь не мог проехать мимо, не поделившись с нами хотя бы толикой бензина. Однако надежды мои не оправдались. Первым к перекрестку вырулил громадный лесовоз с дизельным двигателем. Водитель, с ходу обложивший меня витиеватым мозамбикским матом, сдвинул своим широченным бампером наш автобус в сторону и исчез во мгле.

А под утро нас разбудил оглушительный сигнал сирены. Как потом выяснилось, мы мешали проезду военной колонны из полутора десятков грузовиков, и командир соединения, заподозрив в нашей развалине возможную засаду и остановив свои машины на достаточном удалении, выслал вперед разведку.