Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке - Найо Марш

– А почему Эндрю не стал лордом Бантлингом?

– Когда его отец женился на Дезире, он был вдовцом с ребенком. Титул, разумеется, унаследовал старший сын.

– Разумеется, – вежливо поддакнула Николя.

– Вы, наверно, удивляетесь, зачем я вдаюсь во все эти тонкости? Во-первых, потому, что они меня забавляют, а во-вторых, вам так или иначе придется участвовать в жизни этого дома, и поскольку я делю его с Хэлом Картеллом, мы будем… так сказать, пересекаться. На самом деле, – добавил он, нахмурившись, – мы пересечемся уже за обедом. К нам присоединится наша соседка Конни Картелл, сестра Гарольда. Со своей… э… протеже, так называемой племянницей, которую она, не знаю где, откопала. Зовут эту девушку Мэри Ралстон, но у нее есть странное прозвище – Моппет. Кажется, она приведет с собой друга. Не важно! Вернемся к Дезире. Она и ее Бимбо часто живут во вдовьем гнездышке в Бэйнсхолме, всего в паре миль от нас. Кажется, Эндрю там сегодня ужинает. Мать собиралась заехать за ним сюда, и я надеюсь, что теперь он не удерет обратно в Лондон: это было бы слишком неудобно и утомительно для него.

– Значит, миссис Доддс… я хотела сказать, леди Бантлинг, и мистер Картелл все еще…

– Ну да, конечно! Они по-прежнему друзья. Дезире никогда не помнит зла. Она вообще необыкновенный человек. Я ее искренне люблю, но у нее на все свои правила. Например, никто не знает, как она отреагирует на смерть Ормсбери – собственного брата. Думаю, когда Дезире приедет, лучше вообще не упоминать его имя. Проще ей написать… Но вам, наверно, уже надоели все эти скучные сплетни. К делу, дитя мое! К делу!

Они снова взялись за работу. Николя кое-как продвигалась с распечаткой и сортировкой записей, пока не наткнулась на обрывочный текст, напоминавший черновик письма. «Моя дорогая, – начиналось послание, – что я могу сказать? Только то, что Вы потеряли любящего брата, – дальше шел пробел, – а я старого и преданного друга». Письмо продолжалось дальше в том же духе, с большим количеством помарок и пустых мест. Можно ли поместить его в «Полное руководство по правилам переписки»? И действительно ли оно задумано как образец?

Она положила листок перед мистером Пириодом:

– Не пойму, куда это вставить.

Тот посмотрел на бумагу и густо покраснел:

– Нет-нет. Это не нужно. Спасибо. – Он сунул листок под свой блокнот и, тихо насвистывая, сложил написанное им письмо. – Ну вот, – произнес мистер Пириод с наигранной небрежностью, – можно его отправить.

Николя сделала себе пометку и вернулась к работе. Она почувствовала, что мистер Пириод нервничает. Последовала довольно нелепая пантомима, во время которой они три или четыре раза украдкой обменивались взглядами, притворяясь, что ничего не происходит.

Наконец Николя не выдержала:

– Простите. У меня есть дурацкая привычка таращиться на людей, когда я пытаюсь сконцентрироваться.

– Ах, дитя мое, ничего подобного! Это я веду себя непростительно. Дело в том, – он робко улыбнулся, – что у меня есть одна личная проблема, которой я хотел бы с вами поделиться.

Николя промолчала, не зная, что ответить.

Мистер Пириод, собравшись с духом, продолжил, махнув рукой:

– Это пустяк, конечно. Ерунда. Просто мой издатель решил украсить книгу иллюстрациями и в том числе – только не смейтесь – поместить на фронтиспис мою ужасную физиономию. Мне сказали, что желательно не фото, а портрет. Не знаю почему, но они решили, что у меня должен быть портрет. А его как раз нет.

– Как жаль, – сочувственно отозвалась Николя. – Значит, придется сделать фотографию.

– Ну да. Я сначала так и подумал. Но потом… они так настаивали… и я решил, что… в общем, друзья уговаривают меня сделать эту глупость. Просто рисунок. Даже не знаю, на что решиться. – Было ясно, что мистер Пириод умирает от желания получить свой потрет и готов выложить за него кругленькую сумму. Он назвал имена нескольких известных художников и вдруг заявил: – Жаль, что Агата Трой так разборчива в своих моделях. Она как-то отказалась рисовать, да, отказалась наотрез… – Тут мистер Пириод назвал одно очень громкое имя и уставился на Николя с мрачным торжеством. – А уж такого бедолагу, как я, ей и в голову не придет писать! – воскликнул он. – Никогда!

– Ну почему. Она часто… – начала Николя и прикусила язык. Чуть не сморозила глупость.

К счастью, мистера Пириода отвлекло возвращение Эндрю Бантлинга. Тот появился в конце аллеи, все так же сердито шагая по дорожке и размахивая котелком, с сосредоточенной решимостью на худощавом привлекательном лице.

– Он вернулся, – сказала Николя.

– Эндрю? Очень хорошо. Интересно зачем.

Скоро они это узнали. Дверь открылась, и на пороге появился Эндрю.

– Простите, что помешал, – произнес он громко, – но, если вы не возражаете, я хотел бы с вами побеседовать, Пи Пи.

– О, мой мальчик! Разумеется.

– Мне нечего скрывать от Николя, совсем напротив. Но я ни в коей мере не хочу ей досаждать.

Мистер Пириод игриво возразил:

– Кто ей досаждает, так это я. Может быть, переместимся в гостиную и оставим бедную девушку в покое?

– О, прекрасно. Спасибо. Простите. – Эндрю бросил на Николя невидящий взгляд и открыл дверь.

Мистер Пириод отвесил ей легкий поклон:

– Прошу нас извинить, дорогуша.

Когда они удалились, Николя продолжала трудиться, пока ее не прервали. В дверь заглянул невысокий худой мужчина, раздраженно бросил:

– Прошу прощения. Вот черт! – и исчез. Очевидно, это был мистер Картелл.

В одиннадцать появился Альфред – с бокалом хереса, бисквитами и извинениями от мистера Пириода. Если у нее возникнут какие-то трудности, она может позвонить, и Альфред немедленно все ему передаст. Трудностей у Николя не было, однако, с удовольствием выпив вино, она обнаружила, что рассеянно чертит на бумаге какие-то каракули.

«Господи, помилуй! Что это я делаю? Еще немного такой работы, и я сама превращусь в мистера Пириода».

Прошло еще два часа. В доме было очень тихо. Изредка до нее долетали какие-то звуки: голоса, шаги, шум машины на лужайке. Иногда она размышляла о своем работодателе. К какой категории снобов относился мистер Пириод (старый, но неизменно увлекательный вопрос)? Был ли он снобом старой школы, искренним приверженцем традиций, обожавшим аристократов и вельмож? Или потомком древнего рода, одного из некогда славных, но забытых семейств, которые тешат свое самолюбие тем, что наотрез отказываются от титула? Вряд ли. На мистера Пириода это было не похоже. Сомнительно, что он стал бы отказываться от титула, хотя…

Ее внимание привлекла аллея. К дому под оглушительный лай Пикси двигались три человека. Впереди шла крупная краснолицая женщина средних лет в твидовом костюме, помятой шляпе и с прогулочной тростью, за ней бледная девушка с модной прической и молодой человек, показавшийся Николя на редкость безобразным. Последние двое плелись за своей старшей спутницей, которая что-то кричала и размахивала тростью, указывая на перекопанную землю. До Николя доносились ее высокомерный голос и взрывы громкого хохота. Когда она на секунду устремила взгляд в сторону, девушка быстро и страстно поцеловала своего спутника в губы.