Царевна-лягушка для герпетолога - Оксана Токарева

Поначалу я думала, что после испытаний, выпавших на нашу долю в Тонких Мирах, отменю гастрольную поездку с ансамблем и буду все лето есть и спать, желательно, с Левой. Последний пункт, мы, конечно, осуществили, не дожидаясь свадьбы, да и в калорийных вкусностях себя не ограничивали. А вот с отдыхом решили повременить и уже через пару дней после моей защиты в составе ансамбля пели и плясали для гостей чемпионата мира[38]. Лева в инструментальной группе еще и наяривал на жалейке и свирели. Такие хлебные дни, а за время Чемпионата мы заработали почти столько, сколько получали за год, не стоило упускать. Особенно в период подготовки к свадьбе, когда столько трат. И так, спасибо родителям, которые помогли с собственным жильем.

— Какая ипотека? — строго глянул на нас отец. — Мы не настолько богаты, чтобы отдавать деньги банку. Что мы с Леной своим детям квартиры не купим?

— Почему только вы? — едва не обиделся Андрей Васильевич. — У меня дочь — одна, а у вас — трое.

— Мы продали родительскую трешку в Рязани, она все равно была оформлена на Леву, — как уже о решенном сообщила Вера Дмитриевна, с обожанием глядя на мужа.

— Так вы же ее сдавали, — всполошилась я, вспомнив, что в последние несколько лет деньги, которые платили жильцы, помогали матери и сыну залатать дыры в бюджете и, в частности, собрать на конкурсные поездки.

— Заработаем, — заверил меня Михаил Валерьевич, которого после новых публикаций по делу Бессмертного с радостью взяли в ту же редакцию.

— К тому же на следующий год, дай Бог, получим материнский капитал, — добавила Вера Дмитриевна.

Они с Михаилом Валерьевичем сейчас переживали второй медовый месяц, и я не удивилась, когда будущая свекровь сообщила, что у Левы к весне появится сестричка или брат.

— Может, и нам с отцом четвертого родить? — задумчиво перебирая простыни и полотенца из моего приданого, приговаривала мама. — Уйдете скоро с Иваном — совсем опустеет дом.

— Петька вам скучать не даст, — улыбнулась я, наблюдая, как Младший, который нас до последнего не выдавал, в компании Тигриса носится по квартире и убирая подальше от озорников фату. — А там через год-другой дождетесь внуков.

— Не затягивайте с этим, — назидательно проговорила мама. — Главное, чтобы здоровье позволило.

За наше с братом самочувствие она очень переживала, особенно, когда первое обследование обнаружило у Ивана следы якобы старых и давно сросшихся переломов. Мама-то точно знала, что ее свет в окошке никогда ничего не ломал. Это она еще выражение лица врача после рентгена Левиных ног не видела. Кстати, в сердце у любимого и в моих легких ничего особого не нашли, но отдохнуть посоветовали.

Что же до Василисиных ран, то они почти затянулись, еще когда она приезжала первый раз в Москву. Во всяком случае, уже в июле она вместе с Иваном и отцом сутками пропадала в тайге, а во время нашего гастрольного тура по Сибири в нескольких городах присоединилась и к нам.

— Решила проверить, смогу ли исполнить свадебный вальс, — плывя следом за мной и другими девчонками «березкинским» шагом в хороводе, пошутила она.

— Тут главное, чтобы Иван попадал в такт, — с серьезным видом заметила я.

— Фехтование освоил, значит и вальсировать научится, — улыбнулась мне Василиса в ответ, напоминая не только о танце на папином юбилее, но и о схватке с Константином Щаславовичем.

Хотя саму свадьбу играли со всеми необходимыми атрибутами вроде гламурной фотосессии, лимузинов, шампанского, букетов невест и банкета в ресторане, на девичнике с девчонками из ансамбля оторвались по полной, реконструировав сложный обряд Северной традиции. Даром, что невест сидели две и присутствовали обе будущие свекрови.

В тот момент, когда я, исполняя ритуал, умоляла растолковать, как жить-быть на чужой дальней стороне, мама на самом деле расплакалась, будто не желая отпускать. Зато уже в следующий миг, когда Василиса на искреннем надрыве завела «Ты река ль моя» — песню невесты-сироты, бросилась обнимать уже ее, обещая заменить насколько это возможно мать. Роль красоты — символа девичества у Василисы исполняла повязка с сеткой-поднизью из речного жемчуга — семейная реликвия, доставшаяся от одной из прабабушек по отцу, происходившей из Кижской волости Олонецкого уезда.

Зато на следующий день никто слез не лил и сбежать из-под венца не порывался. И даже две невесты в белых платьях не выглядели одинаковыми куклами Барби. Тут уж Вера Дмитриевна расстаралась, и портные из ансамбля ей помогли.

Мой наряд дополняла пелерина, напоминающая птичьи крылья, и придерживающая короткую фату диадема в виде павлиньего хохолка. Лева с Иваном уверяли, что именно так я и выглядела в облике жар-птицы, особенно когда сильно разгонялась, раскаляясь до бела. Василисино платье по фасону напоминало русалочий хвост и в сочетании с пышной фатой, похожей на загадочную пелену тумана и яблоневый цвет, представало парадным облачением Хранительницы. А Иван с Левой в строгих костюмах хоть и не выглядели сказочными витязями, но смотрелись очень мужественно и элегантно.

— Теперь я тебя точно никому не отдам. Даже если придут забирать силой, — еще раз уже при свидетелях надев на руку любимой заветный перстень и скрепляя поцелуем брачную клятву, пообещал Василисе Иван.

— Лучше, чтоб никто не приходил, — Василиса опасливо глянула в толпу гостей, где ей померещился знакомый античный профиль и ледяные глаза хозяина Нави.

— Мы будем следить, — пообещали мы с Левой, в свою очередь, обменявшись кольцами и охотно отзываясь на призыв гостей подсластить и без того счастливый день.

Когда любимый поднял меня на руки, чтобы отнести к машине, я на миг вспомнила, что еще пару месяцев назад на полном серьезе представляла себе на этом месте Никиту.

Горе-богатырю, как и другим сотрудникам личной охраны Константина Щаславовича, за участие в организованной преступной группировке и похищении людей грозил реальный срок. Но, учитывая искреннее раскаяние и сотрудничество со следствием, а Никита с радостью сдал всех подельников, адвокаты сначала добились замены взятия под стражу на подписку о невыезде, а затем и вовсе перевели горе-богатыря в разряд свидетелей. Он даже восстановился в институте, правда на другом факультете.

— Знает, сученок, что мои коллеги ему не только руки не подадут, но и спросят за все хорошее по всей строгости, раз уж не попал на нары, как заслуживал, — не скрывая презрения, отзывался о своем бывшем студенте отец.

Нам всем тоже пришлось давать показания, только уже в качестве потерпевших. Да и с моими родителями, которые так и не узнали, что же