Стальной подснежник - Дана Арнаутова

В седло немолодого и явно смирного каурого жеребца она взлетела, едва коснувшись стремени носком сапога, — только накидка взметнулась синими парусами-крыльями. Кокетство, конечно, чистое кокетство! Подобрала поводья, погладила теплую конскую шею, откровенно красуясь выправкой. Отец, кавалерийский офицер, влюбленный в верховую езду, учил дочерей сидеть на лошади чуть ли не раньше, чем ходить, да и в Академии был чудесный манеж, где будущих боевиков гоняли на совесть. Пресветлый, как же хорошо снова оказаться верхом!

— Вы разбиваете сердца, миледи, — сообщил Тибо, подавая принесенную Нэнси флягу, и Ло счастливо улыбнулась в ответ.

Вздохнула полной грудью, чувствуя холодный ветер загоревшимися щеками, прицепила флягу к седлу и поймала взгляд капитана, которому как раз подвели коня. Удивленный, недоверчивый взгляд и, пожалуй, с оттенком восхищения. Боги, не думал же он, что боевой маг ездит только в карете! Ло снова торжествующе улыбнулась, борясь с детским желанием показать язык. Да что же это такое, ее словно игристым вином напоили!

— Вы точно не замерзнете?

Голос капитана был привычно бесстрастен, и это помогло остыть, собраться с мыслями. Ло покачала головой, уже спокойно отмечая мелочи. Толстую куртку-доспех на Рольфсоне и неизменный топор у седла. Двух солдат, седлающих лошадей. Безмятежного Тибо и второго сержанта, Малкольма с заслуженным прозвищем Верзила, остающихся в крепости. Обычная поездка, значит. Да и не повез бы ее капитан туда, где опасно, можно ручаться. Так отчего же лихую вдохновенную радость предвкушения вдруг разбавила нотка тревоги? Тихонько царапнула по сердцу и затаилась, но не исчезла… Тронув коня вслед за капитаном, Ло отогнала глупые мысли. Она больше не маг, чутье не служит ей, как прежде. Горько, но надо к этому привыкать.

Дорога и в самом деле оказалась грязной. Накидку пришлось подобрать, чтоб не испачкать подол летящей из-под копыт грязью, но теперь серо-коричневые брызги оседали на сапогах и даже штанах. Капитан два раза спросил, не холодно ли, и один раз — не устала ли она. Каждый раз Ло вежливо отзывалась, что нет, удивляясь про себя: неужели он по-прежнему считает ее нежным цветочком? После всего, что узнал от тех же вольфгардцев?

Зато горы были дивно хороши. Деревья уже лишились листвы, трава пожухла, но это лишь подчеркнуло суровую красоту причудливо изрезанных морщинами скал, проступающих сквозь тонкий покров растений.

— Летом здесь красивее, — словно извиняясь, уронил капитан, и Ло поверила, представив те же горы, покрытые тугими зелеными облачками листвы.

— Они и сейчас прекрасны, — искренне сказала она и снова поймала удивленно-недоверчивый взгляд Рольфсона.

А вот деревня прекрасной или хоть сколько-нибудь приличной не выглядела. Очередной поворот извилистой, как ползущая змея, дороги открыл ее целиком: пара дюжин приземистых каменных домиков с земляными крышами, едва ли в два человеческих роста высотой рассыпались по небольшой площадке, с одной стороны окруженной скалами, с другой — длинным крутым склоном спускающейся в ущелье.

— Где она остановилась, у старосты? — спросил Рольфсон у немолодого солдата, всю дорогу ехавшего впереди.

— Никак нет, господин капитан. У вдовы какой-то, — отрапортовал тот. — Вон, крайний домик.

— У вдовы?

На лицо капитана набежала мрачная тень — Ло даже глянула вверх, не закрыли ли облака и без того скупое осеннее солнце. «И чем ему вдова не угодила? — удивилась она. — У одинокой женщины другой порядочной женщине остановиться приличнее, чем в доме, полном мужчин».

Но если капитан и думал иначе, мыслями он делиться не стал, только тряхнул поводьями, понукая коня.

Вблизи указанная хижина выглядела еще печальнее. Труда на тесание камня здесь никто не тратил, складывая стены из обломков валунов, соединенных глиной с навозом. Небольшое окошко под самой крышей, затянутое овечьим пузырем, вряд ли давало много света, труба очага почти завалилась на крышу, из которой торчали ветки. Единственным, что хоть как-то радовало взор, было стадо жирных белых гусей, весело плескавшихся в озерце, полном воды пополам с грязью неподалеку У хижины. Как ни странно, глянув на гусей, капитан помрачнел еще больше и негромко помянул йотунов.

— Сходи, постучи, — бросил он тому же солдату, спешиваясь.

Ло с недоумением наблюдала, как хлипкая деревянная Дверь сотрясается от стука, но изнутри никто не показывался. Потом женский голос, сбивчивый, словно задыхающийся, что-то прокричал, но слышны были только просьбы уходить. И оборвался.

Она решительно спрыгнула наземь, уже понимая, что происходит нехорошее. Силой там удерживают беглянку, что ли? И где вдова? И вообще, какого Баргота?

— Не хочет открывать старая ведьма, — вернувшись, доложил солдат. — Говорит, мало ли кто капитаном назовется. А леди кричит, чтоб уходили. И еще что-то непонятное, вроде как на фраганском.

«Фраганка? Как ее сюда занесло? — изумилась Ло, одергивая подол накидки и направляясь к хижине. — Понятно, почему бедняжка насмерть перепугана».

— Осторожнее, — догнал ее капитан. — Если это та вдова, про которую я думаю… Не стоит вам туда идти.

Из хижины надрывно заплакал ребенок. И снова послышался женский крик, прерываемый каким-то бормотаньем.

— Да что мне сделает какая-то старуха? — изумилась Ло. — И не силой же нам эту несчастную выволакивать? Представляете, как ее перепугают ваши люди, если бедняжка безумна?

Подойдя, она еще раз постучала и крикнула на фраганском:

— Леди Марли! Отзовитесь, прошу вас! Мое имя Лавиния, леди Ревенгар, я жена коменданта крепости Драконий Зуб. Мы приехали, чтобы помочь вам!

Несколько мгновений внутри было тихо, потом послышалась какая-то возня, что-то упало, вновь заплакал ребенок.

— Снимите дверь с петель, — велел капитан. — Если что, потом назад поставим.

Ло закусила губу — к ней вдруг вернулась утренняя тревога, снова царапнув сердце злой кошкой. Снятая и отставленная в сторону дверь открыла темную внутренность хижины. Постель у боковой стены, низкий стол с какой-то утварью, лежащая женщина, укрытая тряпьем. Повеяло кислыми запахами неряшливого жилья, дымом от очага… И в этой берлоге прячется фраганская аристократка?!

Вторая женщина, стоящая у кровати, положила на нее ребенка, которого держала, и двинулась к выходу неуверенными мелкими шагами. Лежащая приподнялась, но снова в изнеможении упала на постель, закашлявшись. Старуха подошла, Ло посторонилась, выпустив ее, и та двинулась к стоящему шагах в пяти-шести капитану, а Ло, нетерпеливо отмахнувшись от дернувшегося остановить ее мужа, шагнула в хижину, успокаивающе проговорив:

— Не бойтесь, дорогая. Вам не стоит здесь оставаться, поедемте с нами. Обещаю, мы достойно позаботимся о вас и вашем…

— Уходите! — крикнула фраганка, в ужасе глядя на Ло с постели. — Немедленно! Ар-мелайзе!

Ло потратила несколько драгоценных мгновений, чтобы расслышать и вспомнить последнее слово по-фрагански… А потом прыжком развернулась и прокричала: