Покушение - Александр Беляев

Круклис дважды перечитал донесение командира партизанского отряда. Оно было кратким и убийственно бесповоротным: «Связь с полигоном прервана. Оба наших разведчика погибли. Судьба “четыреста сорок четвертого” неизвестна». Бланк шифротелеграммы вдруг потерял четкие очертания, стал бесформенным, а потом на него, будто из тумана, выплыли большие темные глаза и яркий, чуть заметно улыбающий рот Зои. Такими Круклис видел их тогда, в зимнем ночном лесу при свете фонарика. Такими запомнил их. И вот теперь сообщение: «Оба разведчика погибли». Но как? При каких обстоятельствах? Почему об этом не сказано ни слова?

— Жалко. Очень жалко. И второго разведчика жаль. Но Зою — особенно. Мужественная, умная была. И такая очаровательная женщина, — сказал Круклис. — Однако нам очень нужно знать, как это все произошло. Одно дело — погибли в бою. Другое — в застенках гестапо. Как этого не понимают в отряде. Свяжитесь с ними, запросите подробности.

— Будет сделано, товарищ полковник, — ответил Доронин.

— Что еще приготовили?

— Сообщение из Риги.

— Как у них обстановка?

— Все каналы связи действуют исправно. Можно сделать вывод, что там все идет нормально.

— Там опытные конспираторы. Азы подполья постигали еще в буржуазной Латвии. В годы войны под руководством ЦК партии республики создали надежные группы… Я знал там десятки людей еще с Гражданской войны. Знал, на кого из них можно опереться в самую трудную минуту. Скольких уже нет?.. Ну а что они сообщили конкретного?

— Прямых выходов на «Русланд-Норд» у них нет. Организация сильно засекречена и надежно охраняется, — доложил Доронин. — Но есть возможность получить интересующую нас информацию через промежуточные звенья.

— Какие? Насколько все это будет достоверно? Как часто мы будем эту информацию получать? — засыпал Доронина вопросами Круклис. — Нам сейчас срочно надо знать то, что должен был сообщить Шефнер. Зачем приезжал на полигон Краусс? Что и с какой целью он там испытывал?

— Мы же им такого задания не давали, товарищ полковник, — заметил Доронин.

— А если дадим? Как часто они выходят на связь?

— Раз в неделю.

— Вот то-то и оно! — задумчиво проговорил Круклис. — С такими темпами мы не только ничего не сможем предотвратить, мы даже узнавать все будем самыми последними.

— Сеансы связи можно организовать чаще.

Круклис отрицательно покачал головой.

— Не тот случай, Владимир Иванович. Не тот. Как бы часто мы с ними ни связывались, мы им все равно по радио никогда до конца не раскроем свои карты. Вы же это отлично понимаете. И они тоже…

— Давайте пошлем в Ригу связного, — предложил Доронин.

— Мне нужно туда пробраться, Владимир Иванович.

— Вам? — опешил Доронин.

— И только мне.

— Да кто вас пустит?

— Пустят, — уверенно ответил Круклис. — Другого выхода нет. А что слышно от Медведева?

— Ничего, товарищ полковник.

— Плохо. Это на него непохоже.

— Вероятно, здорово запутала следы эта Баранова, — сказал Доронин.

— Если следовать нашей версии о том, что она действовала по указанию «Племянника», то времени у нее для этого не было. Получила приказ— и снимайся с якоря. Боюсь, что уважаемый Дмитрий Николаевич просто не там ее ищет, — высказал свою догадку Круклис.

— Послать кого-нибудь к нему на помощь?

— Поговорите с ним по телефону. Посоветуйте — не мудрствовать. В аналогичных случаях бывает, что ларчик открывается очень просто. Не удивлюсь, если окажется, что она и на сей раз повторила свой старый классический трюк с замужеством. Не удивлюсь, что она уже где-то здесь: или в самом городе, или в ближайшем пригороде. Логика выполнения задуманной ими операции непременно должна потребовать концентрации сил, — сделал вывод Круклис.

Доронин, забрав бумаги, ушел. А Круклис сел за стол и закурил, что делал только в минуты большого душевного волнения. Он говорил с Дорониным о Риге, о Барановой, а в сознании его все кружились мысли о полигоне, о трагедии, разыгравшейся там. И сами собой снова и снова возникали вопросы: что же там все-таки случилось? Почему? По оплошности? Из-за предательства? В какой мере все это коснулось Шефнера? И чем больше возникало перед ним подобных вопросов, тем сильнее росла уверенность в том, что, какой бы дополнительный ответ на их запрос ни пришел из партизанского отряда, без Риги им все равно не обойтись и направить туда должны именно его. Аргументов в пользу такого вывода, и очень веских, было более чем достаточно. Полигон и Рига были связаны одним делом. Полигон что-то испытывал по заданию Риги. И если связь с полигоном оборвалась, то узнать о том, что конкретно испытывали на полигоне и с какой целью, можно было теперь только там. Это, во-первых. Во-вторых: только в Риге можно было получить сведения о подлинных намерениях «Русланд-Норда», проверить тот вывод, который относительно этих намерений они сделали вместе с Ефремовым, узнать о каких-то практических шагах по воплощению этих намерений в жизнь.

В тот же день Круклис доложил все эти соображения Ефремову. Генерал выслушал его с огромным вниманием. Он ничего не отрицал и вопреки ожиданиям Доронина ни в чем не возражал. Да и что он мог возразить против доводов Круклиса?

И тем не менее он вынужден был сказать:

— Ты же знаешь, Ян Францевич, что сам я единолично отправить тебя на такое задание не могу.

— Знаю, — ответил Круклис. — Но мне важно, чтобы вы меня поддержали.

Ефремов задумался.

— А если меня спросят: у тебя, кроме него, некого послать? Что я должен буду ответить? — спросил он.

— Скажите руководству, что мне это задание объективно выполнить будет легче. Многих подпольщиков я лично знаю. Встречался еще до войны. Так что контакт с ними у меня будет надежней. А значит, и результат совместной работы может быть достигнут более высокий, — посоветовал Круклис.

— В этом наверняка ни у кого никаких сомнений не возникнет, — заметил Ефремов. — Другое будут иметь в виду. Никто не захочет рисковать тобой. Это ведь даже не в партизанский отряд лететь! Ты же понимаешь, в каких условиях тебе придется действовать?

— В том-то и дело, что мне в этих условиях будет легче, чем кому бы то ни было, — упрямо повторил Круклис.

Ефремов снова помолчал.

— Ладно. Я доложу все твои соображения. Но сам особенно поддерживать тебя не стану. Ты и здесь ой как нужен, — откровенно ответил он.

— Спасибо и на этом, — поблагодарил Круклис.

— Пожалуйста! — в тон ему ответил Ефремов. — И что это у тебя за привычка: как что потруднее, так обязательно сам! Ты что, своим подчиненным не доверяешь?

— Очень даже доверяю, Василий Петрович.