Узкие улочки жизни - Вероника Иванова

Хм, костяк крепкий. Но это и неудивительно, если учесть, что парень работает руками.

— Я... Мне неловко говорить, но вы первый, кто отметил мои работы.

— Значит, все остальные просто слепцы и глупцы! Да, позвольте представиться... Можете называть меня Стоун. Мистер Стоун. Меня интересуют произведения искусства, но я не ожидал, что приехав в этот город по делам, не имеющим никакого отношения к миру прекрасного, найду настоящее сокровище!

— Меня зовут Матиас, Матиас Холле. — В свою очередь представился он и немного виновато добавил: — Я здесь тоже проездом.

— О, так это двойная удача! Не находите?

— Наверное. — Парень улыбнулся сообразно моменту, но снова сделал это неумело, словно ни разу не пробовал радоваться ни искренне, ни отрепетированно.

Или у него была тяжёлая жизнь, или он зол на весь мир, одно из двух.

— Если вы не против, немного пройдёмся по улице, мой домашний доктор советует мне как можно больше времени проводить в движении.

— Как пожелаете.

— Так вот, молодой человек, увидев вчера вашу работу в лавке синьора Роберто, я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете, потому что мои поиски подошли к концу.

— Вы что-то искали?

— Кого-то, молодой человек, кого-то! И нашёл. В вашем лице.

Матиас непонимающе нахмурился:

— Я чем-то могу вам помочь?

— И ещё как! Видите ли, моя бабушка — человек верующий, можно сказать, неистово. На Рождество она справляет своё восьмидесятилетие, грядёт пышный праздник, и я не хочу ударить в грязь лицом со своим подарком. А дарить, как сами понимаете, нужно нечто тонкое, изящное, непременно религиозного содержания. Мне давно уже пришла в голову идея на сей счёт, но без золотых рук мастера она, увы, не стоит и глотка воды. А ваши руки... О, они просто великолепны! — Я воспользовался моментом и ухватил его ладони своими.

Итак, пальцы сильные, и весьма. Кожа грубовата, кое-где нащупываются приличные мозоли. А что нам расскажет сознание герра Холле, пока он не высвободил свои пальцы?

«Какой-то сумасшедший... Но похоже, богатый, значит, хорошо заплатит. А может, кто-нибудь увидит мои работы и обо мне заговорят... Обо мне обязательно должны заговорить!..»

Ничего необычного или подозрительного. Нормальные мысли молодого творца, не нашедшего аудиторию для сбыта плодов своего труда.

— Так вот, вернёмся к подарку. Я задумал создать коллекцию, которой не будет ни у кого больше. Фигурки святых мучениц. Как вам идейка, а?

Матиас неуверенно пожал плечами:

— Вы можете выбирать, что угодно.

— О да, и я уже выбрал. А в вашем исполнении... Это произведёт настоящий фурор на празднике!

— Святые мученицы... Почему именно они?

Любопытно, что именно в моей «идее» заставило парня напрячься?

— О, сознаюсь, я принимал в расчёт больше эстетическую составляющую, нежели духовную. Лики женщин, просветлённых принятыми во имя Господа страданиями... Разве это не прекрасно?

Он замялся, видимо, не зная, что лучше, согласиться или возразить.

«Прекрасны... Ты не знаешь, о чём говоришь. Это не описать словами. Если бы ты видел их в миг смерти, когда душа отлетает на небеса!..»

Ага, попался. Он присутствовал при убийствах, если сам даже и пальцем не трогал жертв. Но мне нужны веские доказательства. То, что можно потрогать руками.

— Конечно, как вы понимаете, работа предстоит большая, долгая и тщательная. Всеми необходимыми материалами и средствами я вас обеспечу, не беспокойтесь! Но я вижу, вы колеблетесь?

Он не стал отпираться, признав:

— Немного.

— Если у вас есть какие-то вопросы или сомнения, скажите, и я постараюсь их развеять.

— Мне нужно подумать.

Я на минуту замолчал, а потом, словно осенённый внезапно пришедшей в голову мыслью, воскликнул:

— Знаю! Знаю, почему вы никак не можете решиться!

Матиас от всплеска моих эмоций едва не отпрянул назад:

— Почему?

— О, люди искусства, ваши струны так тонки и капризны... Вам нужно настроиться, верно? Вам нужна муза... Но я и об этом позаботился! Хотя каких трудов мне это стоило... А скольких денег... Впрочем, не буду хвалить себя, это невежливо. Пойдёмте!

Я подхватил его под руку и потянул за собой в проулок, выходящий на Альтербрауерштрассе аккурат рядом с домом номер 26.

К сожалению, мне было никак не заглянуть в глаза парня, когда мы остановились перед дверью бывшего прибежища Доры Лойфель, но судя по резко начавшим замедляться шагам, мои действия возымели нужный эффект. Нервничает? Замечательно! А теперь я устрою ему очную ставку с местом преступления. Если всё пойдёт так, как задумано, твоя смерть, До, будет отомщена уже сегодня.

— По очень-очень большому секрету хочу вам сообщить: вчера в этом доме произошло убийство. Самое настоящее! — Заговорщицки зашептал я на ухо Матиасу. — Полиция это не афиширует, но у меня есть друзья, которые... Ах, опять я отвлекаюсь! Ну, проходите же!

Пришлось чуть ли не вталкивать герра Холле в подъезд. Упирается? Отличный признак.

— Надо немного подняться... Нет, не слишком высоко, всего лишь на второй этаж. Вот, сюда. Осторожнее, не зацепите ковёр... О, как вы ловко обошли эту складку! Как будто знали, что она есть. А я вот споткнулся, сами видите... Да-да, именно здесь она и умерла! Ну как, чувствуете что-нибудь?

Парень остановился на краю площадки. В нарочито искусственном свете лестничной лампы и без того не слишком богатое мимикой лицо казалось и вовсе посмертной маской. Матиас спрятал кисти рук в складках мешковатого плаща и уставился ничего не выражающим взглядом в точку чуть дальше того места, где вчера сидела До.

— Чувствуете?

Он не ответил. Но что было ещё опаснее, в его сознании царило точно такое же безмолвие. Если правильно помню теорию, именно состояние, характеризующееся полным отсутствием регистрируемой мыслительной деятельности, предшествует кульминационной фазе, но оно очень скоротечно, и если не подтолкнуть действие искусственно, всё может закончиться, не начавшись, а значит, мои усилия пропадут зря. Нет, этого я позволить не могу. Ни себе, ни ему.

— Она стояла прямо здесь. Стояла, безвольно опустив руки, потому что устала бороться. Она знала, что умрёт, знала заранее, задолго до урочного дня, но не боялась смерти. В последние минуты её согревала всего лишь одна мысль...

Внизу раздался тихий щелчок, словно кто-то осторожно открыл входную дверь, и снова наступила тишина. Сообщник? Просто прохожий? Посетитель офиса? Кем бы ни был тот человек внизу, я уже не могу остановиться. За полшага до победы? Ни за что!

— Мысль об отмщении, пусть и запоздалом, но неотвратимом. Господний суд не дремлет, он отыщет убийцу и вынесет приговор. А несчастная женщина, лишённая жизни по чьей-то нелепой прихоти, посмотрит на землю с небес и...