The Мечты. О любви - Марина Светлая (JK et Светлая)

— Ну давай тогда рой яму в песке, будешь меня закапывать, где твоя лопатка? — решил он пойти на хитрость, но Женя сощурилась и тут же разгадала все его ходы:

— Я тебя уже вчера закапывала. Ты потом сказал быстро обмыться и домой ехать.

— Ну так ужинать пора уже было. Или ты хочешь, чтобы мама тебя больше со мной никуда не пускала, если ты заработаешь пищевое расстройство?

Что такое «пищевое расстройство», Женя, конечно, представляла слабо, но прекрасно понимала, что это что-то очень огорчительное, раз мать больше не отпустит. И потому надувала щеки еще сильнее от осознания папиной правоты.

— Не дави на жалость! — буркнул Юрага. — Найди себе занятие. Где там твои френды?

— Лиза и Саша? — навострила уши дочь.

— О! Так вы даже успели представиться, пока барахтались.

— Они прикольные!

— Ну вот давай, ступай с ними играть, где они там? Надеюсь, их уже тоже вытащили?

Женя повертела головой на тощей шее, а потом махнула рукой вбок:

— Вон же!

И вскочив, снова куда-то побежала, на что Юрага отреагировать уже не успел.

Успел только с некоторой задержкой вскочить с шезлонга, попытаться рассмотреть, в какую сторону ее понесло, разглядеть неподалеку две детские панамки, склонившиеся над песчаным замком, возле которого собралась босоногая тусня, хлопнуть себя по лбу — забыл, блин! — и выкрикнуть:

— Женя! Женька! Кепку надень!

Но дочь его уже не слышала. Она была крайне увлечена попытками встрять в игру новых знакомых.

Оставалось только подобрать ее головной убор и броситься следом, продолжая шуметь на дочь:

— Женя! Я кому сказал!

Но вместо проказницы-Жени на его голос резко обернулась женщина, сидевшая под разноцветным зонтиком, который как раз закрывал детишек от ярких, начинавших становиться злыми солнечных лучей. А он как на какую-то преграду напоролся, застыв на месте, не сделав последнего шага к ребенку.

Несмотря на жару, Юрагу будто в ледяную воду окунули. Но все же, не давая себе передышки, он медленно проговорил:

— Здравствуйте, Евгения Андреевна.

Та, в отличие от Юраги, от неожиданности встречи замешкалась, но справившись с удивлением, которое выдали взметнувшиеся по лбу брови, кивнула в ответ:

— Здравствуйте, Артем Викторович.

И голос ее прозвучал точно так же, как если бы он услышал его в лифте по пути на их административный этаж добрых тринадцать лет назад. Один-в-один точно так же. Это как-то по-особому отозвалось внутри его головы, и Юрага не нашелся, что делать дальше, кроме как снова оглянуться на детей, потом на Женю, и наконец приметить еще одного ребенка лет пяти в фуражке и замотанного в полотенце, сидевшего под зонтиком и терзавшего кочан вареной кукурузы.

В голове что-то щелкнуло. Удивление, наверное.

— Это все ваши? — ошалело выдал он совершенно непреднамеренно и тут же стушевался от собственной бесцеремонности.

— Кто? — уточнила Женя, но повторив взглядом его «осмотр», вдруг поняла и улыбнулась: — Почти все. Только девочка — новая знакомая.

— Если хочешь, можешь строить еще одну башню, — деловито проговорила в этот момент Лиза, пристально наблюдавшая, как гостья принялась усердно помогать Сашке, и ткнула лопаткой в сторону замковой стены — поближе к себе и подальше от Малича. — Вот тут!

— Изи, — хмыкнула Женечка, но от Сашки не отошла. — Можно ведро?

— Женя, у тебя есть свое! — искренно возмутился Артем Викторович, на что немедленно получил дочернюю шпильку:

— У моего ручка отпала, людям показать стыдно.

Юрага только и смог, что хохотнуть и снова повернуться к Евгении Андреевне, чтобы неловко сообщить:

— Как видите, ваша новая знакомая — моя.

— Да? — опять удивилась Женя. — Бывает же! И вы тут… в гости? Переехали?

А чуть в стороне ей вторила дочь, ставя ведерко рядом с намеченным ею местом для Женечки:

— Держи!

Та с энтузиазмом ухватилась за предоставленный ей инвентарь и глянула на отца, по-взрослому сведя брови:

— Я только воды набрать.

— Одна нога тут… — точно так же нахмурился Артем Викторович.

— Другая там!

И пока она побежала к морю, снова повернулся к Жене.

Бегло скользнул по ней глазами, но позволить себе рассматривать пристальнее не счел возможным. Ну что ему, ей-богу? Двадцать лет?

Ему даже не тридцать четыре, как было когда-то. В тот год, когда он вдруг решил, что эта женщина с ним может случиться, и так мечтал о том, чтобы она случилась. Им, с ума сойти, на целую прорву лет больше. Но удивительное дело — эти годы на ней если и сказались, то только сделав ее еще интереснее. Чуть пышнее грудь. Чуть шире бедра. Наверное, черт его знает, он никогда не видел ее в купальнике. И мелкие морщинки вокруг глаз и в уголках рта вовсе Евгению Андреевну не портили. Тем более здесь, на ярком солнце, без грамма косметики — они хоть и бросились в глаза, но как-то неожиданно ему понравились. Он ведь тоже явно не выглядит точно так же, как тогда. Волос на голове раза в полтора меньше. И те — в прошлом году стали слишком уж быстро седеть.

— А мы не переехали, — проговорил он, возвращаясь к разговору, — и не совсем в гости. Я дом родительский продавать собрался. Можно было и из Торонто вопрос решить, но не смог не приехать проститься и хоть вещи разобрать. А у Жени каникулы, вот мы и…

— Нравится вам в Канаде? — спросила она, одновременно забирая у Царевича обглоданный кочан и вручая ему сухие плавки.

Тот поблагодарил и с важным видом принялся возиться под своим полотенцем. Покончив с облачением, выудил из необъятной сумки самосвал и устроился с ним в ногах у Жени.

— Иди к Лизе с Сашей поиграй, будешь им песок подвозить, — кивнула она в сторону активного строительства.

И получила крайне категоричный ответ:

— Нет. Нам с папой не нравятся чужие дяди. Тут буду.

— Передайте вашему папе, что мы с вашей мамой старые знакомые, — голосом, демонстрирующим Царевичу глубокий пиетет, проговорил Артем, после чего уселся