Семья - Лесли Уоллер

Он противно вел себя в постели, не обращая внимания на то, что было нужно Розали, или на то, что бы ей хотелось получить от него. Ему было наплевать, как она себя чувствовала и что ощущала. Если у нее что-то болело, он старался причинить ей боль именно в этом месте. Если вдруг она жаловалась на то, что у нее болит спина, в эту ночь он был готов вывернуться наизнанку, чтобы сделать ей побольнее. Он мог часами лежать на ней, и его сильные тренированные мышцы футболиста резко поднимали его тяжелое тело и так же резко бросали его вниз.

Она радовалась, что все четыре раза беременела быстро. Во время беременности он оставлял ее в покое, так как боялся повредить будущему младенцу.

Позже она поняла, начитавшись статей в журналах и книгах, что подобное поведение весьма обычно для американских мужей. К тому же не так опасно для жен. Иные полностью игнорировали своих жен. Розали часто размышляла, что же это такое, — почти никто из мужей не может удовлетворить свою жену! Они всегда находились на краю либо агрессии, либо депрессии. Так говорилось почти во всех статьях, и женщине не оставалось ничего иного, как только все понять, рассортировать чувства и эмоции и все привести в порядок.

Розали, наконец, поняла, что у нее нет больше желания улаживать свои отношения с Беном. Пусть будет плохой брак, как у многих других пар. Развод не для них. Чему быть, того не миновать.

Она слушала, как он шумно принимал душ. Он плевался и постанывал под напором ледяной струи, которую включал на самом пределе. Когда он выходил из душа, вся ванная буквально была залита водой. Казалось, что в жизни ему надо только попасть под душ, только там он счастлив!

Розали заранее знала, что Бен вернется после душа, слегка задрапированный в полотенце. На паркете останутся мокрые следы. Она молча взглянула на него. Сколько раз он разыгрывал этот фарс — воображаемый ужин, притворная просьба к ней пойти вместе с ним, ее собственный обоснованный отказ и, наконец, последняя просьба перед тем, как надеть чистую одежду и вылететь из дома на час раньше, чем нужно для мифического приема или ужина. Розали знала, что сейчас пришло время сделать ей последнее предложение. И сегодня, как и всегда, это время наступило после душа. Но теперь Розали твердо знала роль, которую она играла все эти годы. Она снова играет эту роль, но на этот раз специально.

— Ты уверена, что не хочешь пойти? — спросил ее Бен.

Розали сделала вид, что размышляет.

— Мне там будет интересно?

— Интересно? Роза, это будет еще один тоскливый ужин с банкирами!

Он подчеркнул слово «банкиры», будто в нем содержалась зараза типа тифа! Розали сделала вид, что внимательно обдумывает его предложение.

— Может, мне стоит пойти? — вслух размышляла она, стараясь помучить мужа. — Может, не стоит все время отказываться?

— Тогда поспеши и позвони миссис Трафиканти. Нам нужно будет скоро выходить.

Розали подумала, как гладко у него получается. Никто не скажет, что ее Бен не умеет прикидываться.

— Хорошо, — ответила ему Розали. Она встала и пошла к телефону.

Бен удивил ее на этот раз — вместо того чтобы начать разубеждать ее, он повернулся и вышел из комнаты. Розали некоторое время посидела у телефона. Она пыталась решить, не ошиблась ли на этот раз. Он вскоре пришел в комнату, расчесывая волосы.

— Все нормально с миссис Трафиканти? — спросил он.

— Я не звонила ей. Я передумала идти.

Он уставился на нее.

— Что с тобой, Роза?

— Ничего.

Она засмущалась, встала и вернулась к креслу, где оставила свою книгу. Бен стоял перед огромным зеркалом. Он рассматривал, как играют мышцы, когда он напрягал руки, подняв их над головой и расчесывая волосы. Мышцы играли у него на груди и между лопатками. Он расчесывал волосы длинными, резкими движениями.

Розали вдруг поняла, что ее обман не сработал. Причина была в том, что он не всегда врал ей все эти годы. Сегодня как раз ожидался настоящий прием. Может, и в прошлом также была парочка настоящих приемов или ужинов. Наверное, это так.

Она немного пришла в себя и стала смотреть, как Бен укладывает волосы. Он еще не закончил с прической. Теперь он работал двумя серебряными щетками. Они сохранились у него со времен учебы в Вест-Пойнте. Он работал ими синхронно, левой и правой, потом начал двигать руками попеременно, как это делают чистильщики обуви.

Розали сняла очки, чтобы разглядеть результат всех его стараний. Взглянув на черные блестящие волосы Бена, она вдруг заметила две длинные красные царапины у него на спине. Одна царапина вела от левого плеча к правому, а другая — перекрещивала первую и слегка загибалась вниз.

— Что с твоей спиной? — спросила его Розали.

Бен прекратил причесываться и слегка изогнулся, чтобы увидеть спину в зеркале.

— Я ничего не вижу.

— Там две царапины, или два шрама, или еще что-то.

Она встала и пошла к нему.

Бен пожал плечами и начал выходить из комнаты, но он не очень-то спешил. Розали стояла перед зеркалом, где только что был Бен, и изучала в нем свое отражение. А она еще ничего. Нужно похудеть еще фунтов на десять, тогда сможет снова носить меньшие размеры. Парни, слонявшиеся на Вашингтон-сквер, перестали приставать к ней с просьбой одолжить денег. Они теперь запомнили ее. Вместо этого они свистели и делали похабные замечания, но они предлагали ей свои услуги уже бесплатно. Они предлагали ей сделать бесплатно то, за что раньше требовали деньги.

Розали подобрала живот, грудь сразу же стала больше. Она слегка повернулась боком, чтобы посмотреть на себя в профиль, — не так уж плохо!

В зеркале она увидела, как Бен вернулся в спальню. На нем уже была майка и белая парадная рубашка с оборочками. Рубашка была застегнута на все пуговицы. Он встал позади Розали и начал прикреплять бабочку.

— Так что же такое с твоей спиной? — повторила Розали.

— Я ничего не чувствую. На что это похоже?

— Шрамы, ссадины, следы от ударов. Будто ты свалился на что-то с острыми краями.

— Ерунда, малыш.

Он поправил бабочку и снова вышел из комнаты.

Она еще несколько мгновений подумала о его царапинах, но ее отвлекло собственное отражение. Она забыла все о Бене и о его спине, ужине и вообще все-все. Розали глубоко вздохнула и снова втянула в себя живот.

Эдис не стала смотреть на себя в зеркало. Она надела то, что считала подходящим для ужина, — коричневую твидовую юбку, уличные туфли и темно-синий кардиган с длинным рукавом. Она спросила миссис Кейдж, помнит ли та, что сегодня ужинают только четверо.

Палмер вышел из ванной в шелковом халате. Он посмотрел на себя в большое зеркало. Эдис увидела, как он нахмурился, глядя на отросшие волосы. Потом он исчез из ее поля зрения. Эдис посмотрела на часы. Было уже половина шестого.