Гончие Лилит - Кристина Старк

– Что-то стряслось, да? Я слышал, ты уехала в Америку… Что мне сделать? Сегодня аврал на работе, не смогу уйти до полуночи… Тебе есть куда идти? – шепчет он мне в висок.

Мой мозг не успевает за вопросами. Не могу ответить ни на один.

– Я посажу тебя на такси, и оно отвезет тебя ко мне, хочешь? Возьмешь ключи?

– Не надо. Мне есть куда пойти.

– Та квартира с дурацкой крышей, где твоя мать свела счеты с жизнью? – вдруг резко говорит Терри. – Не лучшее место для тебя в таком состоянии, правда…

– А где будет лучше? В той квартире, где я застала тебя с…

Имя Селены застревает у меня в горле. Не могу выговорить его, не получается.

– Я уже не живу там, невыносимо вспоминать, – хрипло говорит он и заглядывает мне в глаза. – Скай, я правда… сожалею. И хочу помочь.

Я мотаю головой и отстраняюсь, но Терри не выпускает меня. Он держит меня, и держит, и держит, и постепенно боль утихает, уходит с последней вытекшей из глаз слезой, а отчаяние разбивается об его плечо.

– Прошу тебя, поезжай ко мне. Позволь мне просто быть рядом.

Пациент на каталке, в бинтах и с подведенными к нему трубками, начинает стонать во сне, и Терри тут же хватается за поручень.

– Мне пора отвезти этого беднягу в царство скальпелей и игл. Останься здесь, через пять минут я принесу тебе ключ. Скай, только не убегай…

Я смотрю ему вслед.

Смотрю…

Смотрю…

И не могу сделать то, что должна сделать, а именно убраться, сгинуть, уйти. От мутного прошлого нужно бежать так же быстро, как от неясного будущего, но мои ноги просто неподъемные – это, наверное, мое тяжелое, окаменевшее сердце провалилось в пятки и теперь лежит там, истекает густой, как лава, кровью. Куда мне идти, в самом деле? Разве есть хоть какая-то разница после всего, что случилось? Не все ли равно, в каком месте хранить кучку своего пепла?

А потом – не проходит и пяти минут – Терри возвращается с курткой в руке и протягивает мне ключ с брелоком.

– Я приеду после полуночи. Оденься, там холодно, – говорит он, набрасывая куртку мне на плечи.

Боунс сделал так же перед той поездкой к берегу моря. Как это мило – заботиться о температуре моей кожи, а потом молча позволить мне сгореть дотла…

– Ты сейчас с кем-нибудь… встречаешься? – спрашиваю я, разглядывая брелок с ключом, холодящим ладонь.

– Да. Со своей работой, – отвечает Терри, вымученно улыбаясь. – Разве я похож на придурка, который отправляет бывшую девушку в гости к новой? Езжай. Я ни с кем не живу, так что тебя никто не потревожит.

«Разве что призраки тех, кем мы могли бы быть, если бы судьба не рассмеялась нам в лицо».

* * *

– Хотите слушать свою музыку? – оборачивается через плечо молодой таксист. – Могу подключить ваш телефон вот сюда, и в салоне будет играть то, что вам нравится.

– Включите что угодно, мне все равно. Смотрю сквозь стекло, мокрое от дождя, на город, на низкое серое небо, на суету дорожного движения, на тротуары, по которым скачут школьницы с клеенчатыми зонтами, бегут офисные работники, прикрыв голову сложенной газетой, катят велосипедисты в блестящих мокрых шлемах…

Еще месяц-два, и на город обрушится поздняя осень. Любимое время года тех, кто сводит счеты с жизнью. Дождь будет лить семь дней в неделю, ветер будет ломать дорожные знаки, новостные сводки то и дело будут докладывать о самоубийцах, прыгнувших с моста Хафпенни. Впрочем, ирландцев среди них не окажется: если с детства живешь в городе вечной меланхолии, то приобретаешь иммунитет к невыносимо мрачной погоде. А то и начинаешь любить ее, как старого друга детства, страдающего от клинической депрессии…

– Стойте, – говорю я водителю, вглядываясь в заштрихованную дождевыми струями даль. – Остановите здесь.

– До Стилоргана еще десять минут.

– Я выйду сейчас.

Сую ему пару купюр, одолженных Терри, и выхожу под проливной дождь.

Там, за оградой парка, за рощей вымокших кленов с осыпающейся листвой – нечто чудесное. Удивительно, что я смогла разглядеть. Бреду вдоль забора, шлепая по лужам и содрогаясь от холода. Наконец нахожу ворота, ввинченные в покрытые мхом каменные столбы, и захожу в парк.

Ни души. Больше никому во всем городе не придет в голову гулять под ливнем. Никто не желает пойти и посмотреть на этот роскошный пруд с черной водой, на которой покачивается покрывало, украшенное золотисто-розовыми цветами. Кувшинки – везде: здесь, там, и вон там тоже… Сажусь у самой воды и смотрю на цветы, как завороженная.

Я могла бы занять завтра приличный кусок на полосах газет. Из-за меня «Гарда» завтра могла бы обеднеть на два рулона полосатых лент. «В пруду найдено тело молодой девушки… Интервью с инспектором полиции… Несчастный случай… А теперь у нас гороскоп и новости с чемпионата по регби…»

Но если я это сделаю, то Терри не попадет сегодня домой.

Ведь у меня его ключ.

Как бы абсурдно ни звучало, но это было серьезной причиной не утопиться в красивом пруду, под розовым покрывалом из кувшинок. Точнее, оказалось чуть ли не единственной причиной не делать глупостей. Терри не попадет домой. А ему это просто необходимо. Ведь он должен отдохнуть перед новой сменой в больнице, где он спасает людей…

Откидываюсь назад и ложусь в мокрую траву, глядя в небо, низко нависшее надо мной, как потолок тюремной камеры.

– Ты знало, – говорю я ему в его сырое, серое лицо. – Ты знало, что так будет. Почему же ты позволило мне встретить его? Если тебе очень хотелось уничтожить меня, то можно было бы просто столкнуть меня нос к носу с маньяком где-нибудь в переулке. Результат был бы тот же. Разве что умерла бы гораздо быстрее.

Кладу руку на живот. Можно орать, можно кричать оглушительно громко, все равно никто не услышит… Кричу… Ору… Вытираю с лица воду, верней, просто размазываю ее промокшим насквозь рукавом.

Я испорчу Терри его модную куртку от DKNY, если сейчас же не подниму задницу и не пойду домой. Ой, еще одна веская причина поберечь себя.

Терри, сегодня ты прямо-таки источник веских причин. Подумать только…

Захожу по колено в ледяную воду и рву кувшинки. Болтаю в воде синими, как у мертвеца, руками. Набираю целую охапку цветов и выхожу из парка.

Иду по тротуару, прижав к груди огромный мокрый букет. Вдыхаю запах дождя и тонкий аромат кувшинок. Улыбаюсь так, будто пережила инсульт, – криво, страшно. Редкие прохожие шарахаются в сторону, словно неожиданно повстречали на пути пациентку психиатрической клиники. Кто знает, может, в скором времени я ею стану.

* * *

Когда добралась до дома Терри, я не чувствовала ни рук ни ног от холода, и даже казалось, что голова покрылась коркой льда. Минут десять, как ни пыталась, я не могла вставить ключ в замочную скважину. Когда же мне это наконец удалось – не могла повернуть. Потом замок сжалился и тихо щелкнул, пропуская меня в чужое жилище.