Заговор по-венециански - Джон Трейс

— Еще бы, — обиженная подобным вопросом, отвечает Валентина. — Явной связи нет. Лично Тэль с Бэйлом не общалась, с его жертвами тоже. Просто они оба из Лос-Анджелеса, а в Лос-Анджелесе живет около тринадцати миллионов человек.

— И Тэль, значит, никак не могла встретиться с Бэйлом?

— Навряд ли. Ей двадцать шесть, Бэйлу — сорок девять. Когда Бэйла арестовали, ему было тридцать — тридцать один, а ей всего восемь. Разница в возрасте слишком большая.

— В тюрьме она его не навещала?

— Я спрашивала. В Сан-Квентин ведут записи посещений, и имени Тэль в них не значится. Я даже в ФБР с этим вопросом обратилась.

Звонит служебный телефон. Встав из-за небольшого столика для совещаний, Вито перемещается за свой, рабочий, и берет трубку. Повернувшись к Валентине, он говорит:

— Из ФБР звонят. Легки как на помине.

— Телепатия, — шутит помощница и делает первый глоток бренди.

Вито внимательно слушает собеседника и почти не говорит. Наконец он просит:

— Momento, я включу громкую связь, чтобы и моя коллега вас слышала.

Щелкнув кнопкой, он кладет трубку на рычаг.

Из динамика раздается голос особого надзирающего агента Стива Лернера:

— Ларс Бэйл оказался плодовитым художником. Мы поинтересовались, что стало с его работами, и выяснили: он передал их в благотворительный фонд. Выручка с продажи картин пойдет на оплату апелляций смертников. Самое любопытное — картины продаются.

— Как именно? — спрашивает Вито.

— Компьютер рядом?

— Да.

— Тогда загляните на сайт www.deathrowtalents.com.

Вито кивает Валентине, и та быстро садится за клавиатуру. Вбивает нужный адрес в окошко браузера… И у нее аж глаза загораются.

— Нашли? — спрашивает Лернер.

— Si, — говорит Вито, глянув на монитор через плечо Валентины.

— Теперь забейте имя Ларса Бэйла в строку поиска. Увидите его собственную виртуальную галерею.

Вито с Валентиной заходят на страничку Бэйла и с удивлением видят его фото по грудь в окружении десятков работ.

— Поразительно, — говорит Лернер. — Добро пожаловать в Америку. У нас даже серийные убийцы имеют право на самовыражение и признание.

Изумлению Вито нет предела.

— Да у него их тут сотни. В прямом смысле сотни.

— Прокрутите страничку вниз и выберите любую работу двойным щелчком мышки, — предлагает Лернер. — Можно просмотреть картину в натуральном размере, увеличить любую ее часть по желанию. В сети их разглядывать даже лучше, чем в жизни.

Работая мышкой, Валентина спрашивает:

— Так значит, Бэйл рисует картину со скрытым смыслом, передает ее в фонд, а там работу без задней мысли вывешивают в онлайн-галерее? И последователи Бэйла могут спокойно прочесть его инструкции?

— В яблочко, — отвечает Лернер. — Надо лишь знать, как расшифровывается послание.

— Так тут еще не все? — Вито не может оторвать взгляд от низа странички. — Последняя картина была вывешена шесть дней назад. — Он дважды щелкает по изображению мышкой. — Вы ее видели?

— Ну конечно, — говорит Лернер. — Вам она ничего не напоминает?

Остров Лазаретто, Венеция

1778 год

Ритуал пошел прахом, и Гатуссо больше не боится нарушить священные границы прямоугольника. Он бросается вслед за Таниной.

Томмазо едва успевает перехватить его.

Оба падают на землю. Факел вываливается из рук, и Томмазо остается совсем безоружным.

Аколиты налетают на него, словно голодные псы. Страшные удары сыплются на голову, на лицо. Костяшки вражеских кулаков сдирают кожу со скул.

И все же Томмазо крепко держит Гатуссо за ноги. Драться он, может, и не умеет, но коли вцепился в кого-то, не выпустит ни за что.

Пинок по руке. Нервы вспыхивают болью, однако хватку Томмазо не теряет. С каждой секундой, что он удерживает Гатуссо, Танина еще на шаг удаляется от опасности.

По запястью ударяют чем-то деревянным, кажется дубиной, и Томмазо больше не чует руки. Пальцы сами собой разжимаются.

Гатуссо моментально встает на ноги.

Но Томмазо прыгает на него и валит, ухватив за поясницу. Первосвященник начинает лягаться.

Еще удар дубинкой.

На этот раз прямо по темени.

Череп расколот.

Глаза и виски взрываются болью, накатывает темнота. Падая лицом в смердящую землю, Томмазо молится, чтобы Танине удалось бежать.

Следующего удара он не чувствует. Не чувствует и остальных. Он уже мертв.

Аколиты помогают Гатуссо подняться, и жрец взглядом ищет Лидию. Пламя пожрало ее, оставив обугленные кости.

Обернувшись к послушникам, Гатуссо командует:

— Найдите девчонку. Разбейтесь на группы и ищите. Вы двое — там, вы двое — вдоль берега. Остальные — за мной.

А далеко впереди Танина бежит. Потерялась и не знает, куда двигаться, но бежит. Бежит так быстро, как никогда в жизни не бегала.

Невидимые кусты ежевики цепляются за ноги. Танина вдруг спотыкается и, задев низко нависшую ветку, роняет одну табличку.

Артефакт пропал. Исчез в густой траве.

Танина останавливается.

Начинает искать. Найти табличку кажется девушке важнее, даже чем спастись самой. Пальцы на что-то натыкаются. Ветки. Танина отбрасывает их в сторону. Нет, это кости! Человеческие кости.

Табличка упала в неглубокую могилу — одну из десятков на острове, где сложены немые останки жертв чумы.

За спиной раздается шелест. Погоня близка. А табличка с мордой демона где-то в могиле. Глубоко вздохнув, Танина погружает обе руки в кучу костей и праха. Ищет она не табличку, а место, где бы укрыться.

Хрустят ветки под ногами преследователей, слышны крики. Мелькает меж голых ветвей пламя факелов. Голоса приближаются.

Танина смирно лежит в изножье могилы, накрытая гниющим покрывалом из черепов, ребер и костей ног.

Вот голоса раздаются над ямой. Танина замирает, будто и сама умерла.

По ней ползают черви и личинки, разбуженные внезапным вторжением и запахом свежей плоти. Они на шее, у век, терпеливо пробираются к сочной мякоти глаз и в теплые отверстия на лице.

И все равно Танина сохраняет недвижность.

Волосы кишат мелкими тварями, и кожа невыносимо зудит. Танина едва сдерживает панику, когда приходится сплевывать паразитов. Но она терпит. Терпит в молчании, которым возгордилась бы мать. Терпит до самого утра.