Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Ивата уронил газету на колени, когда происходящее на экране привлекло его внимание. Вздрогнув, он сел в кровати, уставившись на экран — там шла передача о коррупции в полиции и бюрократической некомпетентности. Он прибавил звук и потянулся за яблоком. На экране мелькали лица Хорибе, Тацуно и Морото, которых, среди прочих, засовывали в полицейские фургоны. Все они безуспешно пытались скрыть свои лица от фотографов. Ивата, с набитым яблочной мякотью ртом, не отрываясь смотрел в телевизор.

— Ну и денек!

Кадры поменялись — на экране возник недавно отстраненный от работы прокурор Сиратори. Журналисты и операторы обступили его, в то время как он пытался добраться до машины. Но старик не скулил и не оправдывался — он был в негодовании.

Ивата засмеялся, несмотря на боль, сводившую желудок. Тело казалось ему чужим, будто его стачали из разнородных элементов, которые держатся на своих местах только благодаря обезболивающему.

Это был его пятый день в Центральном госпитале Сил самообороны Японии, хотя его состояние стабилизировалось уже через 72 часа после того, как он там оказался. Дорога к выздоровлению обещала быть долгой, но, по мнению врачей, самое худшее было позади. Несмотря на все их заверения, Ивата продолжал сомневаться, что это вообще возможно.

На экране группа новых сотрудников первого отдела выстроилась перед опустевшим домом Канесиро, вокруг которого не сохранилось ровным счетом ничего; казалось, что это единственное здание, не тронутое землетрясением. Полицейские склонились в традиционном почтении — под углом в 70 градусов, — устремив печальные взгляды на грязь у себя под ногами. Перед парадной дверью стояли цветы. Ивата переключался с канала на канал, однако все остальные передачи посвящались исключительно землетрясению и цунами. Количество погибших и пропавших без вести росло с каждым днем.

Ивата выключил телевизор и направил взгляд к окну. К западу зеленел парк Сэтагаи. Сегодня дождь разогнал его посетителей, однако деревья и цветы наверняка ему радовались. По небу неторопливо проплывали рассеянные облака. Он посмотрел на букет от Юми Татибаны, стоявший на подоконнике, — лепестки начали понемногу увядать.

Зазвонил телефон, стоявший около кровати.

— Кос? Это Дэйв. Как дела?

— Нормально.

— Гребаный стандартный односложный ответ от Косуке Иваты. Я спрашиваю тебя, как дела?

— Врачи считают, что у меня останется парочка заметных шрамов, но в целом все в порядке. Не беспокойся.

— Я собирался отправить тебе корзину фруктов, но никак не пойму, как, блин, в этой стране можно ее найти?

— В этой стране принято навещать друзей, которых чуть не прирезали. Или ты решил сэкономить на проездном?

Наступила пауза. Ивата знал наверняка, что в этот момент его приятель улыбается. Наконец Шульц заговорил, но уже иным тоном:

— Слушай, Кос, вся эта хренотень… просто в голове не укладывается. Я хочу сказать, что я не видел твоего имени в прессе. Понятно, землетрясение пока важнее… Но знаешь, если тебе захочется свалить отсюда на время, мои предки с радостью тебя приютят.

— Не, не напрягай их. Все обойдется. Возможно, мне и не вручат статуэтку победителя, но голову лошади в постель мне пока не подбрасывали.

— Когда ты выберешься оттуда?

Ивата провел пальцем по кожуре яблока, лежавшего на прикроватном столике. Она уже начала рыжеть.

— Через пару дней. Как только встану на ноги, сразу тебя навещу. В любом случае будет неплохо выбраться из Токио.

— Давай, обязательно. Кстати, ты помнишь Эми? Эми Хаяси?

— Да, помню. Она проводила психическое освидетельствование Хидео Акаси.

— Студенты подтрунивают над ней, изображая, как Ганнибал Лектер потрескивает языком. Но Эми это Эми, она всегда отшучивается. В общем, она спрашивала, как у тебя дела. Может быть, тебе стоит заскочить к ней, когда будешь в городе. Кажется, ты ей нравишься. С ума сойти!

— И это мне говорит разведенный толстяк?

— Touché![31]

Ивата задумался, почему они оставались друзьями все эти годы. Возможно, причина не в чем-то конкретном — просто двое мужчин считали свою дружбу свершившимся фактом, после всего, что им довелось пережить. Они уже столько лет были знакомы, что им не оставалось ничего другого, кроме как просто доверять друг другу.

— Что ж, мне пора на самолет. Держись там!

— Удачи, Дэйв.

Ивата повесил трубку и откинулся на спину.

Он немного подремал, пока в дверь не постучали. В комнату вошла улыбающаяся медсестра:

— Сегодня вы выглядите намного лучше, господин Ивата.

— А ваш нос становится все длиннее и длиннее.

Медсестра рассмеялась и протянула ему сверток:

— Это передал вам инспектор Ямада. Он сказал, что зайдет завтра. Мне показалось, что он очень торопился.

Ивата усмехнулся:

— Вот так неожиданно он оказался крутым копом!

Медсестра ушла и захлопнула дверь, а Ивата распечатал пакет, на котором не было никаких пометок. Внутри лежал старый аудиоплеер и небольшой желтый конверт с написанным на нем его именем. Он отложил плеер и наушники в сторону и вскрыл конверт. На его колени упали тонкая золотая цепочка с бабочкой и кассета — и тоже без подписи. Но на обороте значился адрес.