Последний бой Василия Сталина - Максим Алексашин

В школу Василия, по утверждению А. Сергеева, никто на машине не возил. Он как—то хвастал перед ребятами, что если окончит школу без троек, отец в качестве поощрения возьмет его один раз на машине на дачу. А так ездили на дачу на паровике, в школу на трамвае или автобусе (Сергеев А. О друге незабвенном. К 85–летию со дня рождения В.И.Сталина. // Завтра, № 12 (644), 21 марта 2006 г.). Школа находилась на площади Восстания, Садово—Кудринская, д. З. Сейчас там факультет и кафедра 1–го Московского мединститута.

На неусидчивость сына обратил внимание отец, отсюда и строгость и даже элементы жесткости в воспитании маленького Васи, которые не скрывались ни от семьи, ни от окружающих. Знал бы Иосиф Виссарионович, что его прилюдные высказывания в отношении Василия дадут повод современным клеветникам и борзописцам порочить имя его сына, наверное, проводил бы личные беседы и не выносил сор из избы. Но сетования отца очень быстро становились достоянием семьи, окружения и доходили до самого Васи. Болезненное восприятие им критики со стороны Сталина—старшего сформировало у Василия мнение, будто отец его не любит. Разницу между нелюбовью и дисциплиной Василий Иосифович поймет позже, на войне. Тогда же отношения с отцом наладятся. Иосиф Виссарионович с Василием Иосифовичем будет говорить не просто как отец с сыном, но и как специалист со специалистом. Но это позже, а в тридцатых вся семья была обеспокоена дисциплиной отпрыска Сталина. Из дневника Марии Анисимовны Сванидзе 17.09.1935 г.: «…За ужином говорили о Васе. Он учится плохо. Иосиф дал ему два месяца на исправление и пригрозил прогнать из дому и взять на воспитание троих вместо него способных парней. Нюра плакала горько, у Павла тоже наворачиваются на глаза слезы. Они мало верят в то, что Вася исправится за два месяца, и считают эту угрозу уже осуществившейся. Отец верит, наоборот, в способности Васи и в возможность исправления. Конечно, Васю надо привести в порядок. Он зачванился тем, что сын великого человека и, почивая на лаврах отца, жутко ведет себя с окружающими. Светлану отец считает менее способной, но сознающей свои обязанности. Обоих он считает холодными, ни к чему не привязанными, преступно скоро забывшими свою мать. Очень неровными в отношении их окружающих. Он знает их до мелочей. Он прав, как всегда во всем. Какой это аналитический ум, какой он исключительный психолог. Будучи таким занятым человеком, как он знает всех окружающих до мелочей…» (Сталин: в воспоминаниях современников и документах эпохи. / Сост. М. Лобанов. М.: Новая книга, 1995, стр. 298).

Может быть, учителя как—то по—особому относились к Василию, выделяя его среди остальных учеников? Может быть, боялись ставить плохие оценки, благоговея перед сыном самого Сталина? Как бы не так. Артем Сергеев рассказал корреспонденту газеты «Завтра», как «боялись» «принца» Васю в школе: «Бывало, округляли в большую сторону оценки. Но когда учитель истории Мартышин поставил Василию „2“, а директор потребовал исправить оценку, учитель отказался это сделать. Вышел конфликт. Мартышин написал Сталину. Получил от него ответ с отрицательной характеристикой Василия, извинениями и благодарностью за объективность, принципиальность. А Василию все зимние каникулы (это были 1937–1938 гг.) пришлось учить историю и пересдавать. Он не обижался и говорил о своем учителе: „Вот — честный человек, не побоялся“ (Сергеев А. О друге незабвенном. К 85–летию со дня рождения В.И. Сталина. // Завтра, № 12 (644), 21 марта 2006 г.).

Не поленюсь привести полный ответ Иосифа Виссарионовича смелому преподавателю:

Итак, письмо заставило поднапрячься Васю, сдать—таки экзамен по истории, а отец, как и обещал учителю «взял сына за шиворот». Вместо отдыха на море Василию со своим другом Артемом пришлось не просто штудировать историю молодого Советского государства, но и наблюдать, как отец редактирует этот учебник.

«На даче в Сочи Сталин и Киров работали, в частности, над указаниями по составлению учебника по истории СССР, который вышел в 1945–46 году под редакцией профессора Шестакова (начавшаяся мировая война помешала издать его в 1938 году. — Авт.). Нам с Василием дали книги по древней истории Илловайского и Бельярминова, нужно было прочитать и отвечать на вопросы, выполнять задания. Мы с Василием, получив задания, отвечали на вопросы Кирова, Сталина, и я не помню, чтобы даже учителя в школе могли так формулировать вопросы, столь просто и понятно объяснять. Например, отвечая, я перепутал, и вместо «Плутарха» сказал «плутократ». Сталин подшутил надо мной, но тут же растолковал значение слов «плутократ», а затем «демократ», «аристократ». Рассказал о Плутархе больше того, что было в книге. При объяснении значения слова «плутократ» коснулся политической обстановки в мире и стране. И все — очень ненавязчиво, доступно для понимания», — продолжает свой рассказ Артем Сергеев. (Сергеев А. О друге незабвенном. К 85–летию со дня рождения В.И. Сталина. // Завтра, № 12 (644), 21 марта 2006 г.)

А мы—то думали, что Сталин — людоед. Мало того, что полстраны в лагеря загнал, оставшуюся половину расстрелял, а единственного оставшегося в живых сына затерроризировал! А он, оказывается, учебники по истории редактировал. Кстати, довелось мне держать в руках тот учебник. По сравнению с современным «россиянским», или «украинским», или любым другим новодержавным учебник «История СССР» редакции 1946 года — просто шедевр. Советую своих детей учить новой истории именно по этой книге. Если опустить дифирамбы Коммунистической партии Советского Союза, то весь материал, особенно касательно Великой Отечественной войны, изложен очень методично, исторически грамотно и последовательно. В нем нет мифов, которыми пестрят современные учебники истории — только достоверные факты. И вполне естественно, что не воспеваются в нем деяния «наследного принца», коим считают Василия современные историки.