Хищник. В 2 томах. Том 2. Рыцарь "змеиного" клинка - Гэри Дженнингс

— Ты никак собираешься изжарить всех наших молодых людей в этой каменной печи? — завопил один из них. — Ну ладно стражники и все те мужчины, кто может сражаться, — война есть война. Но женщины, niu? Девушки? Дети?

Теодорих ответил:

— Мы не собираемся никого поджаривать. Полагаю, ваши люди только слегка вспотеют, прежде чем подпорки сгорят. Но затем здание просядет под собственным весом, и…

— Ох, vái, еще хуже! — Старики принялись в отчаянии ломать руки. — Да это же единственное сооружение, которое осталось от былой славы нашей Сисции! Даже Аттила не тронул его. Пожалуйста, могущественный завоеватель, прикажи потушить огонь. Мы откроем для тебя двери монетного двора. Позволь нам приблизиться к нему. Существует тайный сигнал, который мы можем подать находящимся внутри стражникам.

— Я так и думал, что он существует, — сухо заметил Теодорих. — Но я уже давал вам шанс, которым вы не воспользовались, и сейчас не собираюсь так просто нарушать свое слово. Нашим людям пришлось порядком потрудиться из-за вашего упрямства. И я хочу их вознаградить. Так что, может, ваши молодые женщины, девицы и дети еще пожалеют, что их не поджарили.

Явно очень перепугавшись, старики спешно принялись совещаться. Наконец один из них произнес:

— Пощадите это здание, и мы добровольно отдадим вам все сокровища, что хранятся внутри, и всех, кто там находится.

Теодорих окинул сисциан долгим мрачным взглядом.

— Я полагаю, что вы четверо — всего лишь отцы города, но не отцы или родственники тех, кто спрятался внутри. Вы больше заботитесь о городе, а не о его жителях. Но что вы можете предложить взамен? Что вы можете отдать мне такого, чего я уже не взял сам?

— Тогда просто пощади нас! Монетный двор — единственное в нашем городе сооружение, которое дает ему возможность называться городом.

— Это правда. Что ж, судьба города мне тоже не безразлична. Когда я буду править Западной империей, то и Сисция тоже станет моим владением. Мне нет необходимости лишаться своей собственности. Отлично, я принимаю ваше предложение. Раковина останется, а то, что внутри, — наше. Ступайте и подайте сигнал.

Когда старики в сопровождении вооруженных воинов ушли, Теодорих сделал знак посланцу:

— Скажи королю Фридериху, чтобы он окружил монетный двор. Когда отворят двери, пусть погасит огонь и выпустит взрослых мужчин из здания невредимыми. Затем, как я и обещал, его воины могут делать что хотят со всеми остальными.

Сайон Соа проворчал:

— Я рад, что ты пощадил это прекрасное здание, Теодорих. Но, по-моему, не следует щадить этих мерзких стариков, которые сначала бахвалились, а затем начали униженно пресмыкаться.

— А я и не собирался этого делать. Отдай приказ, Соа, чтобы все жители Сисции собрались возле монетного двора и своими глазами увидели, что произойдет, когда двери в здание откроют. После этого объявишь горожанам, что эта оргия — дело рук так называемых отцов города. Полагаю, что отцы, мужья и братья сами накажут этих стариков по заслугам. Возможно, они даже покарают их гораздо суровее, чем это сделали бы мы.

* * *

Вскоре мы двинулись дальше, пополнив свои запасы тем, что нашли в бывшем монетном дворе Сисции. Но мы успели проделать всего лишь пятьдесят миль, прежде чем натолкнулись на очередное препятствие — великолепно вооруженное войско в шлемах конической формы, состоявшее из сарматов и скиров. Они не прятались в кустах, а выстроились в боевой порядок и открыто ждали, когда их обнаружат наши высланные вперед разведчики. Я назвал их войском только потому, что всадников было около четырех или пяти тысяч. На самом деле это была вовсе не армия, но беспорядочное скопление воинов из многочисленных кочевых племен сарматов и скиров, включая закаленных ветеранов и всех тех, кто выжил в предшествующих битвах, когда остроготы — Теодорих под Сингидуном, а еще раньше его отец и дядя — наголову их разгромили. У этих людей имелось две причины, чтобы выступить против нас. Во-первых, будучи разбиты и рассеяны, а стало быть, и вынуждены вести кочевой образ жизни, они теперь надеялись — так же как и гепиды злополучного короля Травстилы — остановить наше продвижение и таким образом заслужить благодарность Одоакра, получить в награду землю и стать более значительным народом, чем простые кочевники. Ну а во-вторых, они от души ненавидели нас и жаждали отомстить всем остроготам.

Однако у них было мало надежды на то, чтобы отомстить, даже еще меньше, чем у короля Травстилы нанести нам ощутимый урон или задержать нас. Травстила, по крайней мере, был единственным королем и командиром объединенного гепидского войска. Эти же несколько мелких племенных вождей, насколько мы поняли, ревниво отказывались признать главенство кого-то одного из них. Их сборное войско не имело представления о тактике и других военных премудростях. Это была скорее плохо организованная банда, достаточно храбрая и воинственная, но абсолютно не способная действовать сообща. Это стало понятно, как только между нами произошла первая небольшая стычка.

Когда наши передовые колонны приблизились к полю боя, на дальнем конце которого, примерно на расстоянии в три стадии, застыли в ожидании враги, наши войска тут же стали строиться справа и слева, образуя обычную линию, готовые начать сражение. противники, сидевшие на конях, ждали — давний обычай предписывал вести себя вежливо, а наши войска тем временем все прибывали и прибывали и занимали заранее оговоренные позиции. Оба наших короля и старшие офицеры, в том числе и я, встали на возвышение, чтобы оценить обстановку. Затем Теодорих приказал одному отряду наших всадников пойти в ложную атаку — чтобы проверить готовность противника и его умение держать линию. Если бы вражеские конники были правильно вымуштрованы и подчинялись приказам, то они просто стояли бы, закрывшись щитами и выставив пики, подобно ежу, который при первой опасности мигом сворачивается и выставляет свои иглы. Но ничего подобного не произошло: два десятка кочевников тут же сломали ряды, чтобы ринуться навстречу нашим всадникам, которые немедленно повернули обратно и бросились врассыпную.

— Нет, вы только взгляните на них! — презрительно воскликнул Питца. — Слишком горячие и абсолютно недисциплинированные. Они рванули вперед еще до того, как наши всадники добрались до их линии.

— Какие глупцы! — радостно воскликнул Фридерих. — Теодорих, я знаю, что ты воздержишься от дальнейшего боя, пока здесь не соберется достаточное количество конников и пехотинцев. А пока позволь мне отвести своих ругиев в тыл врага и…

— Помолчи, юнец, и лучше извлеки из происходящего урок, — резко, но не грубо оборвал его Теодорих.

Затем он повернулся спиной к юному королю, чтобы отдать приказы Питце, Иббе и Эрдвику. Фридерих с трудом сдерживал нетерпение, его конь плясал под ним, пока генералы салютовали своему королю и уходили. Наконец Теодорих снова повернулся к воинственному молодому человеку:

— Позволь мне объяснить тебе, что я делаю, зачем и…

— Но я уже все понял, Теодорих! — перебил его Фридерих и возбужденно затараторил: — Как только генералы соберут свои войска, развернут их и прикажут начать наступление, ты нанесешь основной удар при помощи конницы Иббы, которая поскачет вперед, построившись, что называется, «свиньей» — в виде клина, который изобрел великий бог Вотан. Как-то раз, когда в древние времена он сошел на землю и, чтобы позабавиться, принял обличье Джека Убийцы Великанов, ему довелось увидеть, что стадо кабанов несется по лесу как раз в форме такого клина, сметая на своем пути все живое. — Юноша ненадолго остановился, чтобы перевести дух, а затем снова разразился потоком слов: — Ты также перестроишь войска, чтобы прикрыть конников Иббы с флангов: одни станут отражать удары врага, другие ждать, и, конечно, еще будут войска, которые отвлекут своими маневрами от атаки часть конницы. — Он снова захлебнулся словами, затем улыбнулся и заключил: — Вот! Здорово я все описал, правда?