Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

«Сан-Диего юнион трибюн»

(раздел деловой хроники, стр. 2)

Преобразование военно-морской базы: тысячи сотрудников останутся без работы

Сан-Диего, 24 окт. – Министерство Военно-морского флота объявило о намерениях значительно сократить мощности военно-морской базы в Сан-Диего. При этом 40 процентов обслуживающего персонала будет переведено на другие базы. Бо́льшая часть гражданских сотрудников будет уволена. Что касается военного имущества, оно будет распродано на аукционах частным фирмам.

Постоянно происходили какие-то события, но никто не знал, что за этим стоит, а если кто и знал, то хранил молчание.

Свидание Лесли Монтроз с сыном получилось таким, как и следовало ожидать. Глаза матери наполнились слезами; вид перебинтованных рук Джеми оказался слишком сильным ударом для ее измученного беспокойством сердца. Джеймс Монтроз-младший продемонстрировал смесь облегчения и бесконечной радости, приправленную смущением по поводу поведения матери. Камерон Прайс скромно держался в стороне, в темном углу пустынного пивного бара гостиницы. Наконец Лесли выпустила из объятий сына, глаза которого тоже стали красными, высморкалась и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, заговорила:

– Джеми, познакомься с мистером Прайсом, Камероном Прайсом. Он оперативный сотрудник Центрального разведывательного управления.

– Значит, вы с ним собратья по ремеслу, да, мама? Рад познакомиться с вами, сэр. – Джеми повернулся к Прайсу.

– Для меня большая радость познакомиться с тобой, Джеми, – сказал Камерон, шагнув навстречу. – Я бы даже сказал, честь, – продолжал он. – Ты совершил нечто выдающееся, и я говорю искренне. – Они пожали друг другу руки – осторожно, мягко.

– На самом деле, сэр, ничего такого тут не было, особенно после того, как я перебрался через стену. Правда, стена сверху была усыпана битым стеклом и затянута колючей проволокой.

Лесли Монтроз ахнула.

– Ты там поранил руки? – спросил Камерон.

– Да, сэр. Но сейчас они уже почти зажили. Армейские врачи знают свое дело… Кстати, а где Лютер?

– В соседней комнате, разговаривает по защищенному телефону с нашими помощниками из МИ-5 и МИ-6.

– Хорошо, мистер Прайс. – Подросток помялся, затем слова хлынули бурным потоком: – А теперь кто-нибудь объяснит мне, что, черт побери, происходит? Что за всем этим стоит? Ложь, мое похищение, невозможность поговорить с мамой, внезапно отключенные телефонные номера, вся эта дрянь! Но, в первую очередь, ложь! Почему?

– Мы с твоей матерью постараемся объяснить тебе все, что сможем. Видит бог, ты это заслужил.

– В таком случае, вот первый вопрос, на который я хочу получить ответ, – сказал Джеми. – Не сочтите это за признак неуважения, но где дядя Эверетт – полковник Брэкет?

– Милый мой мальчик, – вмешалась Лесли, подходя к сыну. – Я пыталась придумать, как рассказать тебе это, но, право, так ничего и не придумала.

– О чем ты, мама?

– Эверетт также принимал участие в этой операции. ЦРУ попросило военную разведку обеспечить меры безопасности. Эверетт хотел, чтобы я занималась компьютерами, сам он так и не смог в них разобраться. Но тут начались телефонные звонки. Страшные, жуткие звонки, из самых разных уголков земного шара. Мне сообщили, что ты похищен, и если я не буду выполнять приказы, тебя станут пытать, после чего убьют. Эверетт не сомневался, что все это как-то связано между собой.

– Какая мерзость! – воскликнул Джеми. – И как ты поступила?

– Я сдерживала себя изо всех сил. Раньше я ни за что бы не подумала, что способна на такое. Эверетт был выше всяческих похвал. Он обратился к Тому Кранстону, своему давнему другу, который теперь работает в Белом доме. Инструкции Кранстона были яснее ясного. Мы не должны были никому ни о чем говорить. Кранстон обещал уладить все на высшем уровне. Затем в Чесапикском лагере, где мы находились, произошла цепочка ужасных происшествий, которая завершилась настоящим побоищем. Эверетт погиб, как – неважно.

– О господи, нет!

– Увы, это так, – тихо подтвердил Камерон.

– Проклятие, проклятие, проклятие! Дядя Эверетт!

– Это стало для меня вторым испытанием, Джеми. Я не могла показать даже мистеру Прайсу, как меня это сразило. Мне пришлось подавить все свои чувства и общаться с одним Кранстоном.

– И у твоей матери это получилось весьма успешно, – с оттенком досады заметил Камерон. – Если бы она пошла на откровенность со мной чуть раньше, может быть, нам удалось бы добиться большего.

– Но в чем? – воскликнул Монтроз-младший.

– Объяснить тебе все – это уже моя задача, – ответил Прайс, – и на это потребуется много времени. Так что предлагаю ненадолго прерваться. У всех у нас, и особенно у тебя, молодой человек, за плечами тяжелые дни. Давайте немного отдохнем, хорошо?

– Да, я устал, но у меня так много вопросов!

– Ответы ты не мог получить в течение почти трех недель, Джеми, так что разве сделают погоду еще несколько часов? Тебе необходимо выспаться.

– А ты что скажешь, мама?

– Думаю, Кам прав, сынок. Все мы так устали, нам нужно прийти в себя. Что касается меня, то у меня в голове просто туман.

– Значит, «Кам», да, мама?

В поселке Соколиное Гнездо Скофилд, Фрэнк Шилдс и Антония собрались в гостиной за длинным столом, заваленным фотографиями. Фотопленки, отснятые Брэндоном в Уичито, были срочно обработаны в местной лаборатории, причем в течение всего процесса проявки и печати снимков там неотлучно дежурили бойцы отряда «Гамма».

– Вот эту кучу, – сказал Скофилд, указывая на несколько рядов фотографий, на которых были пересняты исписанные от руки страницы с именами и датами, – я нащелкал из рабочего дневника Алистера Макдауэлла.

– Я перешлю их по факсу своей секретарше, пусть она проведет тщательные поиски. Быть может, мы найдем какие-нибудь закономерности. Будем надеяться, нас ждут приятные сюрпризы.

– А это что такое, Брэй? – спросила Тони. – Это какие-то формулы… Математика или физика, одним словом, наука.

– Будь я проклят, если знаю, что это, – ответил Скофилд. – Все это хранилось в папке с надписью «Уравнения над факторгруппами». Я всегда считал, что если человек не поленился разыскать какие-то непонятные, напыщенные слова, после чего написал еще более туманные буквы и числа, значит, он хотел что-то скрыть – что-то такое, к чему надо иметь постоянный доступ, но что нельзя доверить компьютеру.

– Потому что данные, хранящиеся на компьютере, вечны, – согласился Шилдс, разглядывая фотографии. – Даже процесс стирания, увы, ничего не гарантирует, особенно если восстановлением занимается настоящий профессионал.

– И я рассуждал так же, – подтвердил Брэндон. – Бумаги можно сжечь, но подпалить компьютер непросто.