На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Днем девушки тоже прошли испытания — всех признали годными для вступления в брак, а вечером, при свете костров, под пение флейт и ола состоялся свадебный танец юношей и девушек.
Девушки были стройны, хорошо развиты, но и среди них выделялись самые красивые. Немало взглядов привлекала к себе Инг. В каждом ее движении угадывалась затаившаяся до поры до времени страсть.
Немало воинов по одному останавливались около нее. Она не обращала на них внимания, пока не приблизился Данг. Он нравился ей, она заглянула ему в глаза, но руки не подала. Данг опустился перед ней на колено, коснулся пальцами земли, опустил голову и так замер. Его поза выражала отчаяние и мольбу, но Инг не двигалась, хотя это стоило ей немалых сил. Ее большие глаза потемнели, с лица схлынула кровь.
Подошел Эри, предложил себя Инг. Он стоял перед ней с высоко поднятой головой, и взгляд у него был не нежен, а строг. Он, казалось, требовал от нее покорности себе. Будто в беспамятстве, она протянула ему руку — она согласилась стать его женой! Он надел на нее ожерелье и браслеты — она приняла его подарки, все племя видело: она выбрала себе в мужья Эри.
Он положил ей на плечи руки — их брак был заключен.
Данг встал, его рука потянулась было к оружию, но опустилась опять: любовь женщины не завоевывают ударом ножа. Инг сама сделала свой выбор.
Данг повернулся к старейшинам, опустил голову — в знак того, что признает их авторитет, потом повернулся к девушкам, еще не выбравшим себе мужей, — многие из них охотно протянули бы ему руку, — и опять поклонился, чтобы не подумали, что он не уважает женщин, и покинул освещенный кострами круг. Данг отказался от дальнейшего участия в празднике.
Инг стала женой Эри, но и она смотрела, как уходил Данг. В этот момент Эри остро почувствовал, как неполна радость, если она рождает в других людях горькое эхо.
В темноте Данг подошел к воде, оттолкнул от берега одну из лодок, прыгнул в нее сам. Его собака готова была последовать за ним, но он сердито прикрикнул на нее, и она осталась на берегу. «Зачем вмешивать кого-то в свою жизнь?» — подумал, берясь за весло, но, представив себе дни и ночи, полные безысходного одиночества, пожалел, что прогнал собаку.
Вокруг него была теперь вода. Озеро жило своей таинственной ночной жизнью, над головой холодно блестели звезды. Он принялся грести в темноту.
Костры на берегу отдалялись, тускнели. «Куда теперь? — запоздало подумал Данг. — А, не все ли равно!..»
Одно он знал твердо: назад пути нет.
* * *
На четвертый день хозяева и гости вернулись к своим повседневным делам, прерванным на время празднеств.
Согласно обычаю, молодые мужья должны были после свадьбы два года прожить в семьях своих жен. Лишь по истечении этого срока они могли сами выбирать себе место постоянного жительства.
Эри и Инг поселились в хижине Ирги. Как другие хижины, она была разделена внутренними перегородками на отдельные помещения — каждое для одной семьи. Супруги спали отдельно от детей, девочки-подростки — отдельно от подростков-мальчиков.
Потекли дни, полные ничем не нарушаемого покоя. Быт Рослых Людей был размерен, нетороплив и во всем согласовывался с обычаями. Лишь какие-нибудь происшествия, выходящие за пределы повседневной жизненной нормы, придавали некоторое своеобразие будням: кого-то ужалила змея, в окрестностях деревни появился медведь-музыкант: утром и вечером приходит к расщепленной сосне и играет на ней, как на ола; рыбакам попалась такая большая рыба, что она едва не перевернула лодку; не берегу лесного ручья нашли крупный золотой самородок…
Эти события на какое-то время привлекали к себе общее внимание. Оних говорили, их изучали — каждое в отдельности. Именно они обогащали практический опыт людей. Ужалила змея — урок для всех: все узнавали, как это случилось, когда, где и почему. Появился медведь-музыкант— пусть его! Вреда от него никакого, а людям забава. Рыба едва не утопила лодку — значит, надо подумать, как сделать лодки устойчивее. Нашли самородок — а не там ли минувшим летом нашли еще несколько? Не там? Значит, еще один ручей, впадающий в Синее озеро, богат красно-желтыми цветами, рожденными из огня…
На землях Рослых Людей парил мир и покой. Они ловили рыбу, охотились, привычно трудились дома, встречались у костров. Ни хищники, ни чужие люди не беспокоили их. Да и вряд ли нашлось бы племя, которое решилось бы напасть на них. Они были сильны, многочисленны, их окружали дружественные племена. Никакой враг не мог застать их врасплох.
За долгие скитания по свету судьба наконец вознаградила Гала радостью жить среди таких соплеменников. Отныне ему незачем было беспокоиться о завтрашнем дне. Но покой и безопасность недолго радовали его. Он привык к постоянному движению, когда все физические и душевные силы устремлены на преодоление трудностей. Для него стало потребностью непрерывно утверждать себя в жизненной борьбе. Безмятежное существование на берегу Синего озера начинало тяготить его. Он заскучал.
Риа радовалась уюту, покою и безопасности, которых так долго недоставало ее семье. Настроение мужа огорчило ее, однако она сумела понять, что иначе он и не мог чувствовать себя: он привык жить в полную силу, ему не хватало походной обстановки, покой и бездействие были ему в тягость. Поняла она также, что он недолго проживет на берегу Синего озера и что неизбежно наступит день, когда он снова уйдет своим нелегким путем. Только вот куда?
В отличие от Риа Ае обрадовалась, узнав, что Гал намеревался возобновить свои странствия. Среди Рослых Людей она так и не стала своей. При всем их великодушии они — особенно женщины и подростки — так и не забыли, что она — дочь племени рабэ. Ае готова была последовать за Галом.
Уора и Эри, казалось, вполне устраивала безмятежная жизнь на берегу Синего озера. Уор заботился о Туин, о сыне, о младших братьях и сестрах, охотно общался с сородичами и соплеменниками. У него был легкий, счастливый характер.
Эри обычно проводил дни
