Лживые зеркала - Дейзи Вэнити

– Нет, она не должна… не должна узнать. – Юноша опустил голову, но она успела заметить блеснувшие в его глазах слезы. – Я делаю это ради нее, но она не должна об этом узнать. Прошу тебя.

– Я ей скажу, – окрепшим голосом возразила Уинифред и снова потянула его к выходу. – Если ты убьешь его, я все расскажу мисс Дарлинг.

Нащупав болевую точку, она собиралась давить на нее до тех пор, пока Дарлинг не откажется от своих глупых мыслей. Пусть Теодор ее возненавидит, зато она убережет его от непоправимой ошибки.

Теодор крепко стиснул губы, пытаясь сдержать слезы, но они все равно копились в его глазах, черные, как смола. Юноша поднял на нее взгляд, и сердце Уинифред упало – он выглядел глубоко несчастным.

– Пусть так. Я не смог бы винить тебя за это. Но я не откажусь от своей цели. Если я не сделаю этого, пострадает еще много невинных людей. Не станет ли в таком случае для меня бездействие еще большим грехом, чем убийство? Как я могу спокойно жить, зная, что он искалечил твою жизнь, мою, жизнь моей матери и сотни других? Этих… – он махнул рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты проституток, – по сути, невинных девушек? Нет, что бы ни говорила мне моя матушка, простить я его не смогу никогда. И не будет мне покоя, пока он жив.

У Дарлинга задрожал подбородок, и Уинифред обреченно осознала: она не сможет рассказать о таком Кэтрин. Если Теодор убьет Уоррена, они вдвоем унесут этот секрет в могилу.

Дарлинг выдохнул, будто слова, вырвавшиеся на волю, принесли ему облегчение. Уинифред стало ясно: она не сможет поколебать его намерений. Ни мать, ни Страшный суд не смогли бы заставить Теодора оставить свои мысли о мести – значит, ей и подавно это не под силу.

Найдя его ладонь, Уинифред переплела их пальцы, и юноша печально взглянул на нее. Несмотря на ужасные слова, которые Теодор произносил, он был похож на ангела с церковных фресок.

– Хорошо, – согласилась она, упрямо выдвинув вперед подбородок. – Пойдем.

На лице Дарлинга появился ясно читаемый страх.

– Нет. Нет. – Он попытался отнять руку, но у него ничего не вышло. – Тебе вовсе незачем… Прошу, уходи! Винни, пожалуйста, уходи!

– У меня ровно столько же причин отомстить, сколько и у тебя, – напомнила Уинифред. – Выбирай: либо мы идем вместе, либо не идем вовсе.

С одинаково обреченными лицами они глядели друг на друга, ожидая, пока один не сдастся, но в поединке силы воли у Дарлинга никогда не было ни малейшего шанса.

– Что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится? – еле слышно, жалобно пробормотал он, легко отводя со лба Уинифред выбившуюся прядь.

– А что мне делать, если с тобой что-нибудь произойдет? – с вызовом парировала она. – Не уверена, что смогу вытащить тебя во второй раз. А без тебя я никуда не уйду, – добавила она, заметив, что юноша раскрыл рот. – Или вместе, или никак.

В его глазах зажглась нежность.

– Тогда вместе.

– Хорошо.

Держась за руки, они прошли к кабинету Уоррена. При одном только взгляде на дверь Уинифред почувствовала дергающую боль в шраме. Ей захотелось уйти, изменить своей решимости следовать за Теодором до конца, но его рука крепко держала ее, не позволяя соскользнуть в грозящую ей пучину отчаяния и страха.

Дверь оказалась не заперта – Дарлинг лишь толкнул ее, и она отворилась с пронзительным всхлипом петель. Переглянувшись, Уинифред и Теодор вошли в кабинет.

Ее не удивило то, что дверь открыта – ни у кого, кроме Уинифред, не хватило бы смелости заглянуть в кабинет. Откуда же Уоррену было знать, что даже куча вооруженных до зубов людей не в силах ее остановить?

В глубине холла послышалось движение, отворилась черная дверь, и Уинифред узнала несколько мужских голосов. Один особенно выделялся – низкий и раскатистый. Похолодев, Уинифред поскорее потянула на себя дверь. Комната погрузилась в темноту, которую из-за зашторенных окон не рассеивали даже уличные фонари. Она не видела Дарлинга, но юноша нашел ее ладонь и увлек за собой.

– Что мы будем делать, если он войдет не один? – тихо спросил Теодор.

Что-то звякнуло, и она догадалась, что юноша снял кочергу с каминной решетки. Уинифред постаралась не думать о его оружии, но ее все равно пробрала дрожь.

– Поздно ты спохватился, – едко заметила она, но добавила: – Он не впускает в кабинет никого, кроме меня, мисс Гэмпстон и Холбрука.

– А если войдет Холбрук? – прошептал юноша, и Уинифред вспомнила, что он еще не знает о предательстве своего друга.

– Не войдет, – с горечью отрезала она и уловила за дверью звук шагов. – Молчи, Теодор, заклинаю!

Уоррен вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и оставил остальных в коридоре. Мужчина не сразу их заметил – Дарлинг и Уинифред, не дыша, стояли у камина. Несмотря на их решимость, оба пришли в трепетный, абсурдный ужас при одном виде этого человека. На секунду Уоррен замер у входа, зажмурившись, потом повернулся, чтобы зажечь лампу. Устало обведя взглядом кабинет, он задержался взглядом на двух фигурах у камина. Но даже рука не дрогнула, только на краткий миг в глазах промелькнуло удивление.

– Винни, – насмешливо поздоровался он и перевел взгляд на Дарлинга; Уинифред почувствовала, как взмокла рука юноши. – Смекалистая моя девочка. Правда, отчего-то не хватило тебе ума убраться подобру-поздорову пару дней назад. – Закончив снисходительно изучать бледное лицо сына, он вернул взгляд на нее, и Теодор выдохнул. – Не замечал в тебе страсти к самопожертвованию.

– Давно вы знаете? – ровным голосом спросила Уинифред.

Мужчина неторопливо прошелся по комнате и встал у стола. Поставив на него лампу, он принялся зажигать длинные талловые свечи.

– Ты же не думала, что я совсем идиот? – с презрением поинтересовался он, отложив спички и пробежавшись пальцами по деревянному бювару. – Мальчишка Акли всего лишь подтвердил мои догадки, милая. Я подозревал, что с тобой что-то неладно, но полагал, что ты просто хочешь сбежать. Я бы это, пожалуй, даже позволил. Но спеться за моей спиной с моим же сыном?..

Уоррен посмотрел на Теодора. Уинифред крепко вцепилась в его руку – отчасти для собственного успокоения, отчасти для того, чтобы не дать ему броситься на него.

– Теодор, это же я, – неожиданно ласково произнес Уоррен, – твой отец. Ты не рад мне?

По телу юноши пробежала крупная дрожь, губы прыгали. Он до боли стиснул пальцы Уинифред.

– У меня нет отца, – со злостью выдавил он, хотя по лицу катились слезы. –