Наша служба... - Евгений Товстонос

– Тов-вариш-щ плковн-ник! – крайне радостным и крайне пьяным голосом заорал Прокофьев, постарался подняться на трясущиеся ноги и козырнуть, но вместо этого зарядил себе ладонью в лоб и повалился на пол под хохот двух других.

Одним из них был Семёныч, а второго Рыков не знал. Теоретически это мог быть террорист, но почему он тогда не в наручниках?

Рыков подбежал к Семёнычу.

– Старшина! Доложить ситуацию!

Семёныч тяжело поднял голову, прищурился, рассмотрел наконец-то Рыкова.

Взял со стола фиолетовый фрукт и протянул его полковнику. Рыков недоуменно взял фрукт. Семёныч взял ещё один, с размаху ударил своим о фрукт Рыкова.

– Ваш-ш здровье, – с трудом выговорил он, откусил от фрукта, повалился на пол и захрапел.

– Да что здесь происходит? – заорал Рыков.

– Зацвьло, – не поднимаясь с пола, промямлил Прокофьев. – Мы д-думли, будьт, – дальше он попытался издать звук взрыва, но не вовремя икнул. Так что он, всё так же лёжа, развёл руками и добавил: – А оно взяло – и зацвьло.

До сути произошедшего Рыков смог докопаться через пару часов, когда гаишников и незнакомца накачали всевозможными антиалкогольными препаратами и привели в более-менее божеский вид. Сейчас они сидели в кают-компании «Скорпиона». Рыков в кресле, Семёныч развалился за столом, Прокофьев сидел рядом, обхватив руками похмельную голову. Заключённый сидел в углу комнаты в наручниках и под стражей. Инспектора пришлось накачать снотворным и уложить в лазарет. Когда его нашли, он бегал по трюму от стебля к стеблю и при помощи ватной палочки опылял цветы, ещё не превратившиеся в фрукты. Он категорически отказался уходить с корабля, орал что-то о вьюнке Гинапана и сопротивлялся. Пришлось его усыпить.

Семёныч уже заканчивал рассказ о злоключениях в гиперпространстве:

– Ну вот. А потом оно добралось до реактора. Мы думали, ну всё. Кирдык. Загерметизировали все помещения, надеясь, что реактор не взорвётся. Сели ждать. А всё оказалось намного проще. Как только растение добралось до радиации, оно приостановило свой рост. А через пару часов начало цвести.

– Ничего не понимаю, – насупился Рыков.

– Всё просто, – подал из своего угла голос Клипс. – Это растение выращено, чтобы жить на свалке, где полным-полно отходов, постоянные перепады температуры, токсические отходы и довольно большой уровень радиации. Пытаясь его уничтожить, мы случайно умудрились воссоздать почти все факторы среды, в которой оно должно расти. Вот оно и зацвело. А потом ещё и фрукты вырастило.

– Кстати, – Семёныч кивнул в сторону заключенного. – Этого человека можете отпустить. Он не террорист. Произошла ошибка. Просто однофамилец.

Рыков подозрительно посмотрел в сторону террориста.

– Вы уверены?

– На все сто.

– Есть одна проблема – инспектор его опознал.

– Этот ненормальный, который чуть нас не угробил?

Рыков некоторое время смотрел в глаза Семёнычу. Тот не отводил взгляда.

– Хорошо, – наконец-то произнёс он. – Думаю, мы сможем доказать, что слову человека, прикинувшегося пчёлкой-опылителем, можно не верить.

– И я так думаю, – улыбнулся Семёныч.

Рыков жестом отпустил стражу и отключил наручники.

– У меня только один вопрос. Как вы умудрились так нажраться?

– А это всё Прокофьев, – заявил старшина, не потрудившись ничего объяснить.

На помощь ему снова пришёл Фридрих Клипс:

– Сержант умудрился напоить растение спиртом в период роста. Адаптоид включил его в свой обмен веществ. Вот и получились такие замечательные фрукты. Одновременно и выпивка, и закуска. А главное, вполне съедобные и безвредные.

Семёныч воровато оглянулся по сторонам, достал из кармана фиолетовый фрукт и подмигнул полковнику.

– Ну что? По пятьдесят?

– Сколько ног у вендианского шестинога? – спросил дисканец Ведущий, сияющий тщательно отшлифованными кристаллами на голове, белоснежными зубами и покрытой блёстками одеждой. – Время пошло!

– Десять, – заявил Семёныч, в очередной раз проигнорировав отведённое на ломание головы время, тем самым сокращая длительность эфира и увеличивая рекламные паузы. – Просто учёный, давший такое название, встретил на Вендии искалеченное хищником животное и, долго не разбираясь, назвал его шестиногом.

– И это правильный ответ! – радостно закричал Ведущий. – И вы тоже проходите в Суперфинал, где встретитесь с вашим соперником Умником, сразу после рекламной паузы!

Чтобы не прозевать окончание рекламы, Прокофьев поставил звук на максимум (родители с самого утра уехали к родственникам, потому уровнем максимального шума Антон мог распоряжаться по своему усмотрению) и пошёл на кухню. Пока из комнаты доносились хвалебные оды подгузникам «Памперс» со встроенным миниатюрным атомным реактором для скорейшего высыхания, туши для ресниц «Вий» с эффектом удлинения до восьмисот процентов и дезодоранта «Секира», убивающего всех, кому не нравится запах пота, Антон сделал себе чай и несколько бутербродов, после чего вернулся в комнату.

Реклама закончилась, и на экране появилась заставка Большой Викторины.

– Мы снова на Большой Викторине, и у нас Суперфинал! В котором сегодня участвуют Александр Беляев…

– Семёныч, – не в первый раз за передачу поправил Ведущего старшина.

– И Окам Мако! – закончил представление участников Ведущий.

Соперник Семёныча, зеленокожий акриец с головой, похожей на арбуз, кивнул. Всем своим видом он пытался продемонстрировать, что его интеллект превосходит соперника на столько же, насколько человеческий разум превосходит одноклеточные импульсы амёбы.

– А я напоминаю правила Суперфинала! – снова заголосил Ведущий. – Сейчас наши соперники зададут по одному приготовленному вопросу. Ответ оценивается от нуля до одного балла в зависимости от точности и полноты. Победивший получит заслуженное звание самого умного человека по версии Большой Викторины! Начинает Окам Мако!

Акриец смерил Семёныча презрительным взглядом и прошамкал:

– Что есть основополагающий фактор одностороннего развития летающих индивидуумов на планетах системы Бальмазу?

Впервые за передачу Семёныч задумался. Отведённые на раздумье тридцать секунд истекали, а старшина молчал. Лишь когда раздался сигнал, Семёныч ответил:

– Правостороннее движение на планетах системы Бальмазу приводит к шаблонному порядку действий участников воздушного движения.

Такой чуши от Семёныча Прокофьев не ожидал. Он уже привык, что старшина знает всё обо всём.

На экране замелькали цифры, и на табло высветился процент правильности ответа – «3 %».

– Кроме Алтарии, Никралы и Малозии, – добавил Семёныч. – Там движение левостороннее.