Мертвое царство - Анастасия Андрианова

– Лерис, что ты говоришь? Всю твою жизнь, как и мою и все другие жизни, выткал и переплёл Господин Дорог. Просто верь ему! – Трегор встряхнул меня. – Слышишь? Верь.

Я замер, разглядывая своего нечистецкого брата. Он сдвинул брови, сжал губы в нитку и выглядел таким суровым, непоколебимым и уверенным в своих словах, что моя тревога немного успокоилась. Я полагался на этого человека. Доверял скоморошьему князю как себе.

– Трегор… – прохрипел я, а он кивнул мне за спину.

– Гляди, кто это там?

Я обернулся на дорогу. К нам сломя голову кто-то нёсся – какой-то парнишка, ростом едва ли мне по плечо. Он спотыкался и казалось, будто ветер постоянно сносит его куда-то в сторону от дороги. Не сговариваясь, мы с Трегором кинулись к нему, и вовремя: парнишка споткнулся в очередной раз и упал, пропахав носом снег.

– Помощь нужна? – спросил Трегор, переворачивая мальчишку. Тот разом подобрался и вскочил, словно застыдился своего падения. Он тяжело дышал, нос и щёки горели от мороза.

– Кто такие? – Парнишка стрельнул сощуренными глазами. – Мне нужно в Горвень.

Я насторожился.

– Для чего?

Парнишка подозрительно напоминал воробья – маленький, юркий, бежал он, судя по всему, уже очень долго. Что за дело у него в Горвене? Уж не для меня ли послание? Или… против меня.

Он быстро облизнул губы, будто раздумывал, стоит ли нам доверять. Уж не знаю, что он понял по нашим с Трегором лицам – а может, просто испугался двоих рослых мужчин, но всё же признался:

– У меня письмецо князю. Поможете доехать – отдам вам половину ликов, которые с князя стрясу, так и быть.

Я расхохотался. Неужто мы были так похожи на бродяг, которым каждая монета – за счастье? Парнишка засмущался и предусмотрительно сделал шаг в сторону – понял, наверное, что сморозил глупость: за такую ценность его могли бы и убить.

– Тебе повезло, малец, – улыбнулся Трегор.

– Почему это? – нахмурился мальчишка.

Несмотря на всю браваду, убежать далеко он бы не смог: я заметил, как он держался за бок и с хрипами втягивал в себя воздух, хотя изо всех сил старался казаться не уставшим. Если так мчался, значит, дело и правда важное…

– Князь перед тобой, – просто ответил Трегор, сунул руку под кафтан и вынул брошь гильдии Шутов – в виде шутовского колпака. Только брошь скоморошьего князя украшали самоцветы, тогда как остальные меченые носили простые металлические.

Мальчишка недоверчиво уставился на брошь. Снежинки падали в раскрытую ладонь Трегора и тут же таяли, оседали на броши жемчужинками влаги, отчего самоцветы искрили ярче.

– Ты, что ли, скомороший князь? – Он указал подбородком на меня и сделал ещё один осторожный шаг в сторону. – А это…

– Лерис Гарх, признанный князь Холмолесского, – представился я.

Страшиться мне было нечего: сейчас я стоял перед мальчишкой такой, какой я есть. Даже если бы он запомнил наши с Трегором лица и захотел продать нас врагам, то потом не нашёл бы никого похожего – нечистецкая кровь, как оказалось, здорово помогла нам прятаться. Всего-то пара штрихов: горбатый нос, другой цвет волос – и никто уже не признает в чернобородом детине рыжего князя Гарха. Зато получить письмо мне страсть как хотелось, и ради этого стоило решиться на безрассудство.

– Чем докажешь? – спросил мальчишка.

Я ухмыльнулся и протянул ему руку.

– Я накормлю тебя горячим обедом. И покажу кое-что, после чего ты точно мне поверишь. Это ли не княжеское великодушие?

Парнишка сдался – я был уверен, что именно обещание обеда склонило его на нашу сторону. Он кивнул будто бы с неохотой, но алчный блеск в глазах говорил сам за себя.

– Ладно. Раз уж это точно скомороший князь… то и ты не прост, даже если врёшь.

Я засмеялся.

– Встреться тебе Мохот, он бы снёс тебе голову за такие слова.

Мы свернули на улицу, ведущую к кабаку. Дома защищали её от ветра и метели, и здесь было ощутимо теплее. Дворовые псы крутились у кабака, размахивая хвостами и доверчиво заглядывая в лица каждому, кто выходил: я с тоской вспомнил о Рудо и решил, что надо будет прихватить что-то съестное для мохнатых попрошаек.

Огарёк ждал нас напротив входа, прислонившись спиной к ограде. Сперва я без узнавания мазнул по нему взглядом – непривычно было видеть его с белой кожей и карими глазами, – но он сам выступил нам навстречу, и я, вздохнув с облегчением, обнял его.

– Как Алдар?

– Сидит. Я попросил старосту прислать нескольких местных стрельцов.

Огарёк злорадно ощерился и указал подбородком на мальчишку-воробья.

– А это кто?

– Ягмор-воробей. Воробьиный князь.

Сперва я подумал, что ослышался, но когда до меня дошёл смысл его слов, смех сам собой вырвался из горла.

– У нас нет воробьиных князей. Стольких Холмолесское не выдержит.

Ягмор надулся.

– Если ты – тот, за кого себя выдаёшь, то после моего письма точно позволишь зваться воробьиным князем. Воробьи давно того хотят.

– Ладно, Лерис, ты же помнишь, что обещал ему горячую еду. Князья держат обещания, в особенности данные друг другу. – Трегор мягко взял Ягмора под локоть и повёл в кабак. Мы с Огарьком пошли следом.

* * *

Мальчишка ел жадно, с истинно зверским аппетитом: и заячье рагу, и шаньги с пшеном и луком исчезали в его рту так быстро, словно он боялся, что кто-то отнимет у него еду. В тёплом зале кабака Ягмор снял шапку и рукавицы, и мы увидели, что он меченый: уши парня заострялись, как у волка, и были покрыты серой короткой шерстью, так же как пальцы, заканчивающиеся крепкими чёрными когтями.

Мы, наверное, занятно смотрелись вместе: трое мужчин окружили жующего паренька и с мрачным вниманием ловили каждое его движение. Я не торопил Ягмора – он и так спешил, но и не требовал немедленно отдать мне письмо. Между делом я поглядывал на лестницу: не спустится ли Ивель, но её не было видно, и когда я решил спросить кабатчика, он ответил, что госпожа оделась и ушла уже давно. Меня это не слишком удивило, но, признаться, огорчило. Неужто Ивель так быстро кинулась исполнять мою просьбу? На неё это не было бы похоже, но кто знает, не разорвал ли и её нить Господин Дорог? И тут же другая, горькая мысль пришла мне в голову: «Свидимся ли снова?»

От мрачных мыслей меня отвлёк Ягмор. Громко прихлюпнув и шмыгнув носом, он поставил пустую кружку на стол и настороженно огляделся, будто только сейчас по-настоящему понял, где и с кем находится.

– Письмо, – потребовал я и протянул руку.

– Ты думаешь, я отдам его прямо при всех? Князь воробьёв так никогда не поступит.

– А он хорош, – заметил Огарёк.

– Ладно, – согласился я. – Встань.