Нашествие. Буря миров - Андрей Левицкий

Пройдя мимо колонн, Кирилл Мерсер остановился, и Павел Багрянов встал рядом. Над Москвой и областью разгоралось утро. Порталов, еще час назад мигавших по всему лагерю, было теперь гораздо меньше — но три по-прежнему сияли между башнями.

Кирилл покосился на Багрянца, решил, что первое время и правда можно путешествовать вдвоем, потом не спеша оглядел порталы.

— Какой предпочитаешь? — спросил он. — Зеленый, синий или багровый в крапинку?

* * *

Простреленное ухо пришлось замотать тряпкой, но путешественника больше беспокоила шея. Когда он пытался распрямить ее, позвонки будто сдавливало тисками. Шея опухла, хотя дышал он нормально и надеялся, что горло не повреждено.

Треснувшее ребро болело, глубоко вдохнуть не получалось. Ныли плечи, руки, рассеченная сигуром ладонь… все тело ныло.

Это не помешало ему обойти горячее болото, где из булькающей, молочно-белой трясины рос черный бамбук, миновать несколько иглообразных гор, пересечь рощу мертвых деревьев и заночевать в каменной развалюхе без крыши.

Путник жалел о потерянной пике, но зато у него был двуствольный обрез-разрядник, а еще он нашел длинную прямую палку, которую использовал как посох.

Небо этот мира было багровое, тучи в небе — тяжелые и темные, солнце — тусклый красный шар, а воздух теплый и душный.

Утром опухоль на шее почти спала, но ребро болело сильнее прежнего, да и в ухе пульсировала боль. Выйдя на берег небольшого озерца, путник напился мутной теплой воды. Разболелся живот, но это скоро прошло. После полудня он сбил посохом вспорхнувшую из камней птицу, выпотрошил, разжег костер, затушил в глине и съел.

А к вечеру, уже едва ковыляя из-за боли в боку, набрел на башню из черепов.

Черепа были большие и не совсем человеческие, более округлые, с овальными глазницами. Их скреплял засохший белесый раствор, возможно добытый из озера, откуда путник недавно пил воду. А может, из болота, которое он миновал вчера. Башню окружало пятно пожухлой желтой травы и низкая «черепная» ограда с проломами. У ограды стояла сплетенная из тростника повозка без одного колеса. На устилающей дно повозки шкуре он нашел рваную котомку, а в ней — ломти вяленого мяса, глиняную бутыль с легким терпким вином, связку сушеных грибов и мешочек с орехами. Возле повозки смердела полуразложившаяся туша, похожая на бычью, но с рогами, закрученными винтом. Из хребта торчал проржавевший волнистый клинок.

По стене башни, просовывая пальцы в глазницы и упираясь ногами в покатые гладкие лбы, путник забрался на круглую крышу, сел там и посмотрел вдаль. К ночи ветер из горячего стал теплым, трава сухо шелестела под его порывами. Впереди высились красные горы, узкие, с острыми вершинами — тусклый круг солнца сползал за них, будто за частокол. С другой стороны мира небо темнело, в нем проступали алые крапинки звезд. В том направлении виднелась огромная прямая трещина в земле, воздух над ней дрожал от жара. Справа курились далекие сопки, слева закатные лучи поблескивали на волнах еще более далекого моря. А может, это был океан.

Путник спустился на землю. Через круглый проем он проник в башню из черепов и нашел там тростниковый тюфяк.

Он провел в башне четверо суток, постепенно набираясь сил. Он пил, ел и спал, иногда выбирался наверх и разглядывал мир. Порой в небе что-то пролетало, но так далеко, что неясно было даже, живые это существа или какие-то аппараты. Однажды над самой большой сопкой поднялись клубы огня и с той стороны донесся низкий гул.

Он выцарапал надпись на лобной кости одного черепа и так избавился от своего старого имени. Потом попробовал выбрать себе новое, но не смог ничего придумать. Да и зачем? Пусть его назовут другие, когда он встретит их, а о себе самом путнику достаточно было думать «я», в другой идентификации он не нуждался.

Ему нравился этот мир. Он был доволен собой и окружающим, вот что главное. Для полного счастья не хватало лишь одного.

На пятый день, собрав остатки снеди и повесив на пояс очищенный от ржавчины меч с волнистым клинком, путник отправился дальше, в сторону гор. Повязку с головы он снял, обнажив изуродованное ухо. Шея больше не болела и сгибалась нормально, хотя ребро пройдет еще не скоро.

Через несколько суток вино закончилась, еда тоже. Он ловил ящериц, поедал сырыми, захваченную в дорогу бутыль наполнял водой из ключей.

Спустя три дня путешественник вышел на большую скалу. Под ним в окружении конических гор лежала долина, утканная красными каменными столбами. Арки и подвесные мосты соединяли их склоны с многоэтажными домами из дерева и камня.

Примерно треть города была отделена извилистой дамбой, по желобу на вершине которой струился поток воды. На берегах горели фонари. Дамба начиналась у основания скалы, на вершине которой стоял путник, и пропадала между склонами в глубине долины. Казалось, течения там нет, но в некоторых местах лениво крутились водяные колеса, на треть погруженные в канал.

Алый диск солнца поднимался за спиной путешественника. Из долины впереди доносились первые, еще робкие, сонные звуки пробуждающегося города.

Он глубоко вздохнул. Крыши! Их там множество — квадратные, прямоугольные, треугольные, круглые, со шпилями, башенками и со всем прочим, что положено крышам.

Впервые с тех пор, как оказался здесь, он улыбнулся. Теперь он был по-настоящему счастлив. Предвкушая более близкое, более тесное, дружеское знакомство с городом, его обитателями и их великолепными крышами, безымянный странник легкой походкой зашагал вниз.

Отгремели выстрелы внутри Старбайта, схлопнулся портал на Териану. Часть отряда главных героев по воле автора произведения (не без участия читателей, проголосовавших за такое ответвление сюжета) отправились в иную реальность, оставив оккупантов ковыряться в развалинах. Что же дает такой поворот событий?

— Возможность отыскать первоисточник нападения — особенно если учесть, что на Териане присутствуют силы сопротивления, способные оказать помощь своим иномирянским коллегам в борьбе против оккупантов;

— возможность изучить, так сказать, изнутри мир, из которого вышел враг;

— существует возможность дойти до одной из установок, питающих купол на Земле, — разрушение такой цели приведет к гибели экспедиционного корпуса, вооруженного не самыми современными оружием и техникой.

Разделение отряда на две группы позволяет охватить действием уже две локации, как бы размывая общее количество имен и действующих лиц. Согласитесь, поименно помнить всех бойцов в отряде и описывать их действия в одном месте несколько утомительно и тяжеловесно, теряется стремительность. Многочисленные фразы на тарабарском наречии слегка напрягают. Но вернемся к земной группе отряда — костяк его составляют военные с примкнувшей к ним «группой товарищей» в лице Лагойды и его телохранителей, а также пленного пеона. Соответственно и цель у этого отряда уже не научные изыскания, а лагерь варханов, еще конкретнее — установка связи. Находится рассадник зла угадайте где — естественно, в Кремле, вернее в том, что от него осталось. Захват установки, определение цели-панацеи в этой локации — вот основные действия земной части отряда.