Чезар - Артем Михайлович Краснов

— Значит, принятые меры недостаточны. Господин Самушкин шёл не от Маука. Мы отследили его. Он проник со стороны Иртяша.

— Это единичный случай, — буркнул майор. — Там много могильников, поэтому никто из сталкеров с той стороны не ходит. Это самоубийство. Зачем? Контролировать всю протяжённость железной дороги Касли-Маук в таких условиях нецелесообразно.

— Я согласен с вами. Но почему он проник в ангары?

— Потому что хорошо знал момент пересменки охраны. Это была подготовленная, целенаправленная акция. Я напомню, что это временный склад, и о его существовании знало ограниченное количество людей. Как я понимаю, проводится расследование этого инцидента, и вам лучше знать, к каким выводам оно пришло. Нашей задачей было задержать нарушителя, что мы сделали, передав его правоохранительным органам.

В деле Самушкина не было упоминания о его задержании, но я не стал углубляться в эту тему, чтобы не вызывать подозрений. Я сказал:

— А какие выводы вы сделали из того инцидента? Почему к вам снова лезут сталкеры и вы снова не можете их задержать? Почему я должен бегать за ними по болотам и объясняться с вами?

— Мы задержали, — ответил он сквозь зубы. — И груз уже вывезен с территории, поэтому усиленный контроль больше не нужен. Ангары пустые.

— И что, откроем прогулочную зону? У нас здесь ветка железнодорожной дороги. Сегодня они видео снимают, завтра устроят теракт. К тому же вы задержали одного, а, по нашей информации, их было двое.

— Мы задержали двоих. И вас, кстати, тоже.

— Чтобы стать задержанным, мне пришлось постараться, — сказал я, ожидая очередной пикировки, но майор вдруг уткнулся в монитора, и его лицо стало меняться.

Он увлечённо защёлкал клавишами, посмотрел на меня и сказал:

— Вы в розыске за убийство.

Кажется, он торжествовал. Любая заминка была бы равносильна признанию вины, поэтому я жёстко, сдерживая голос, проговорил:

— Да, я в розыске за убийство, майор, потому что кому-то приходится исправлять чужие ошибки. Вам интересно, как мы решили эту проблему? Может быть, хотите знать, что мы сделаем со сталкерами, которые проникли вчера?

— Ваши местные дела меня не интересуют, — ответил он холодно.

— Тогда действуем следующим образом: вы передаёте мне обоих, и эту проблему «Чезар» берёт на себя. А ваша задача обеспечить безопасность территории и неприкосновенность наших путей. Никаких большое сталкеров на расстояние десяти километров от дороги! Это понятно?

— Это не мне решать, — ответил он. — Если вам нужна усиленная охрана, согласовывайте с Росатомом или МВД. И передать я вам могу только одного задержанного. Второго мы отправили за периметр ещё вчера вечером.

Я кивнул, встал и набросил рюкзак на плечо. Майор был окончательно сломлен и действовал как под гипнозом.

Мы вышли из здания и по тропинке в лопухах направились к соседней одноэтажной постройке из рыхлого красного кирпича с зарешеченными окнами. Прижав коленом стальную дверь, майор открыл её рывком, пропуская меня внутрь.

Катю держали в тесной комнате. Лицо её было зарёванно. Грязь под глазами придавала ей сходство с коалой. Когда я вошёл, её взгляд заблестел радостью, но я сразу же осадил её:

— Ну, здравствуй, Османцева. Как же ты меня достала! Вся ваша паганская братья! Почему я должен бегать за вами? Ты со своим хахалем совсем, что ли, охренела? Ты по 205-ой хочешь пойти? Я тебе устрою!

Она молчала и хлопала глазами.

— Обыскали её? — обратился я к майору.

— Конечно. Ничего особенного. Туристические принадлежности.

— Ладно, разберёмся.

Руки её мы связали с помощью пластикового хомута. Вещи хранились в соседней комнате в большой деревянном ящике. Я раздражённо спихал их в рюкзак и машинально проверил брелок в виде мишки — на месте.

— Едем, — приказал я.

Майор проводил нас до ГАЗа, где ждал Николай Иванович: увидев нас в таком составе, он опешил, но задавать вопросы не посмел. Майор негромко распорядился:

— На «Кыштым-2» их доставь.

Я грубо подтолкнул Кэрол в кабину: из-за связанных рук она никак не могла поймать равновесие на ступице газовского колеса, которая выполняла роль подножки.

Майор остановил меня за рукав и сказал негромко:

— Если у вас какие-то инструкции насчёт неё, прошу — не на нашей территории.

Я не ответил. Оживший двигатель раскачал кабину, лязгнула коробка передач, и ГАЗ дёрнулся, обметая траву струёй дыма. Я запрыгнул на сиденье.

Разбитое шоссе всё также шло вдоль железной дороги, насыпь которой просвечивала за деревьями.

— Как поедем? — спросил я.

— Сейчас через Маук, Северный, Рулакье, а дальше через Кыштым на КПП. Там уж сами решайте.

— Решим.

От Маука не осталось почти ничего, кроме слепого кирпичного здания и нескольких столбов. На выезде был железнодорожный переезд, где ветка из Каслей сливалась с основной железной дорогой, которую «Чезар» готовил для соединения наших предприятий с Полевским. У самого переезда виднелся блок-пост, и я уже напрягся, соображая, какую выбрать стратегию, но оказалось, что мы едем не туда. Водитель махнул рукой одному из охранников и свернул круто влево. Сначала мы двигались по грунтовке мимо старых огородов, заросших высокой травой, потом выскочили на неплохой грейдер, который шёл вдоль смешанного леса, настолько густого, что обочины оставались влажными несмотря на жару.

Кэрол сидела тихо, опустив голову и глядя на стянутые хомутом покрасневшие руки. Я свирепо молчал, пытаясь сообразить, хватит ли арсенала нахальства, чтобы выбраться из зоны через КПП. Или дать дёру где-нибудь в Кыштыме? Может, подстрелить этого Николая Ивановича и забрать автомобиль? Нет, машина шумная, заметная: на такой не выскочишь.

Мы проехали остатки посёлка Северный, заросшие молодыми берёзами, и направились в Рулакье. Но вскоре автомобиль задёргался, потерял мощность, а потом и вовсе заглох. В тишине слышалось, как что-то шипит у нас под ногами.

Николай Иванович выругался, велел нам вылезать, потом долго стоял на коленях, заглядывая под передний мост. Мы с Кэрол обменивались взглядами. Она подняла стянутые руки и сделала жалобное лицо. Я проговорил одними губами: «Терпи».

Водитель откинул кабину ГАЗа и принялся остервенело дёргать что-то