Дети богини Кали - Анастасия Баталова

— Я была в туалете, понимаете, в сор-ти-ре, в толчке, если угодно, — с улыбкой, ослепительной, как ювелирная витрина, Эдит нарочито конкретизировала до абсурда свой предельно простой ответ.

— Вон! — завопила леди Губернатор, стремительно краснея всем своим полным красивым лицом, — чтобы глаза мои тебя не видели! Купи себе слабительное! Это значительно сэкономит твое драгоценное время и большую часть его позволит проводить именно на рабочем месте!

Несколько секунд она стояла, тяжело облокотившись на стол, приводя в порядок дыхание, всё еще раздражённая; до ее слуха донесся из коридора лёгкий молодой смех удаляющейся Эдит…

«И что мне теперь делать?» — выйдя на крыльцо мэрии, девушка доброжелательно сощурилась на солнце, — «Работы нет, репутация подмочена бензином… Эх, жизнь…» Вспомнились нежные руки Малколма, обвивающие шею. Так тепло, ласково. «А и ладно!» — Эдит шаловливо махнула рукой, словно отбросила этим жестом от себя прошлые разочарования, вприпрыжку сбежала по ступенькам и веселым шагом пошла по яркой весенней улице, насвистывая какую-то популярную песню.

Навстречу ей попалась девчонка, раздающая листовки:

«В бар требуются сотрудники охраны. Наличие лицензии обязательно.»

«Пойти что ли вышибалой?» — подумала Эдит безо всякой досады, — «А что? Неплохая идея. Добросовестные и вежливые вышибалы, кстати, большая редкость.»

Она улыбнулась собственным мыслям и, сложив пополам, убрала листовку в нагрудный карман.

Онки подвернулся один удачный проект, на котором она неплохо подзаработала. Денег, конечно, было не настолько много, чтобы считать, будто уже имеешь серьёзный задел на будущее, но вполне достаточно для того, чтобы потерять голову.

Она тут же купила себе новую машину. Нет, конечно, Онки не планировала заранее своё феерическое появление перед отдельными личностями «вот смотрите какая я, Всея Вселенная Императрица» — это вышло само собой — купила, как же не прокатиться с ветерком… А куда ехать? На ум приходило только одно место, куда ведёт замечательно гладкое и пологое шоссе, за его состоянием следят тщательно, дабы всегда мог без особых проблем проехать кортеж самой Афины Тьюри… Это Норд. Онки и поехала туда. По пути, уже скорее баловства ради, она была почти уверена, что Саймон даже разговаривать с нею не станет, купила в бутике элитного мужского белья шелковую пижаму с кружевами ручной работы. Деньги выложила легко, точно краденые. «Если откажется, найду кому подарить…» — мелькнула мысль, одновременно и практичная, и озорная.

Она отправила ему электронное сообщение, соответствующее привычному жгучему колкому стилю их общения: «Ждёшь ты там или уже перестал, я всё равно приеду. Сегодня.»

Когда юноша вышел встретить её к воротам, Онки слегка оторопела, она не ожидала, что обычно очень упрямый Саймон так запросто её простит. Однако он вышел, и очевидно, простил, причём давно, на лице у него читались смущение и радостная растерянность — он, вероятно, уже успел смириться с мыслью, что своим поведением окончательно оттолкнул Онки, и не верил в возможность возобновления отношений…

Саймон немного подрос — она заметила это сразу, досада больно ткнула её в бок: «Теперь придётся постоянно носить неудобную обувь на высоченных каблуках, чтобы не выглядеть рядом с ним несолидно — так не принято, чтобы мужчина был сильно выше ростом…»

— Это тебе, — сказала Онки, сунув ему пижаму; ей не хотелось неловкой паузы с мучительным поиском темы для разговора после долгой разлуки.

Саймон взял нерешительно, потрогал плотную бумагу пакета, в котором лежала коробка с прозрачным окошечком, заглянул в это окошечко, и когда всё понял, посмотрел на Онки укоризненно:

— Я не возьму… Это же просто неприлично… делать такие подарки!

— Я хочу, чтобы ты спал в этой пижаме, — ответила она просто, — и желательно рядом со мной. Что тут неприличного, в самом деле?

Саймон покраснел, но не стал совать пакет Онки обратно, оставил у себя. Опустил руку. Острый уголок пакета ощутимо клюнул его в бедро.

Бегло и, кажется, почти без интереса глянув на шикарный новый автомобиль, на котором приехала девушка, он спросил совершенно серьезно:

— Ты решила свои финансовые проблемы?

Онки немного обидела прохладная реакция Саймона. Ведь покупала она это действительно дорогое двухместное спортивное авто (теперь пришлось с неудовольствием признаться в этом самой себе) всё же с тайной надеждой вызвать его восхищение.

— Хочешь прокатиться?

Он отрицательно помотал головой.

— Не трать бензин понапрасну… Нефть в земной коре, говорят, уже может скоро закончиться.

Он замолчал, повернув голову в сторону машины, на чистейшем капоте которой застыл большой блик, словно лужица. Подошёл к ней, прикоснулся пальцами к идеально гладкой скользкой поверхности. И вдруг спросил:

— А жить мы где будем?

Онки отметила, что в устах Саймона этот вопрос прозвучал так, будто бы он уже согласился стать ее мужем. Как же долго она ждала этого момента! А теперь почему-то даже почти не обрадовалась. Нет, конечно же, радость была, но просто уже не безумная, не перехлёстывающая через край. Спокойная такая, уверенная в себе радость.

— Жить… Эм… Придумаем что-нибудь, — сказала она уклончиво, попытавшись завладеть его рукой.

— Я так и знал, — сказал Саймон с тихой грустной улыбкой, ловко, но необидно вывернувшись от неё, — тебя вообще нельзя воспринимать всерьёз. Ты вот хочешь заниматься политикой, быть «слугой народа», как говорится… А в жизни положиться на тебя при этом нельзя. Уже тренируешься что ли? Заранее? Чтоб существовать точно на предвыборных плакатах — обещаний на миллион, а реальные дела гроша ломаного не стоят?

— Не говори так, — сказала Онки резко, без малейшего намёка на прежнее игривое настроение, — если я сказала придумаем, значит, придумаем. Ни в каком деле, Саймон, кроме, пожалуй, мытья стекол, результат приложенных усилий не виден сразу и в полном объеме, потому со стороны и кажется, что политики только обещают, но ничего не делают. Это не так. Большая работа стоит за их словами, огромная работа.

— Быть может, — произнёс Саймон с оттенком сожаления, — и всё равно тебе не следовало бы кидать деньги на ветер.

Онки начала раздражаться, точно так же, как и всегда, когда ей казалось, что ее пытаются научить жить, навязать ей совет или собственную волю. Особенно она злилась, если это исходило от мужчины. Пусть сидит себе на лавочке и молчит, место своё знает… Но она не хотела ссориться с Саймоном, а потому быстро обуздала свой гнев:

— Теперь не сезон помолвок, — сказала она, направляясь к машине, — к весне видно будет. У меня много работы пока.

Саймон не ожидал такого поворота событий, он растерялся, сделал несколько шагов к Онки, попытался удержать ее за руку. В лице его мелькнула нежность, пугливая, и оттого еще более очаровательная. Возле дверцы автомобиля они стояли друг напротив друга, Онки уже взялась за ручку.