Месть и закон - Михаил Нестеров

– Что-то не верится, – иронично заметил следователь. – Вы же оказываете на меня давление, ссылаясь на некий определенный круг лиц высших чинов ФСБ. Очень длинно и крайне рискованно. Для меня.

Причем в обоих случаях: откажусь ли я или приму предложение. Это игра в одни ворота.

– Наверное, это так, – коротко заметил Олег.

Следователю надоело ходить вокруг да около, и он прямо спросил:

– Что там у вас, говорите.

– Это займет некоторое время.

Василий старался выглядеть безучастным, однако мрачнел все заметнее. Если даже этот Олег предъявит ему все удостоверения, которые у него имеются, Маргелов усомнится в подлинности каждого. То, что ему предлагали, выглядело дико.

Ну почему мне так не везет, сокрушался Маргелов, вспоминая свой отчаянный рейд в офис «киевлян». Поступил опрометчиво, но смело, потому что иначе не мог. Сейчас от него не просят, а требуют по крайней мере героизма, подразумевая «Звезду» Героя на скромном металлическом памятнике.

Так паршиво Василий себя еще не чувствовал.

Подмывало спросить Олега: «Нельзя ли, чтобы гипс с бриллиантами вместо меня поносил бы кто-нибудь другой?» Именно в таком духе, потому что волей-неволей накатывало лихорадочное возбуждение, еще немного – и Василий нервно рассмеется.

Язык не поворачивался сказать плохое о больной Ширяевой, зато своих родителей Маргелов костерил как мог: почему они его не назвали Ваней? – избежал бы этого разговора. Нет, нарекли, черт побери, самым популярным именем, согласно ситуации – героическим. Опять же исходя из нее – анекдотическим.

Василий, прерывая собеседника, спросил:

– А что потом? Мне отрежут язык или заодно прихватят голову? Это я сужу по вашей зловещей откровенности.

– Не обязательно резать язык, – ответил Олег, – на вашем месте его следует крепко прикусить. А голов в этом деле полетело столько, что еще одна окажется действительно лишней.

– Вы умеете успокаивать, – Хмыкнул следователь. – Как я понял, это работа не одного дня.

– Напротив, отсчет пойдет на часы.

– Но я еще не дал согласия.

– А есть ли у вас выбор? – жестко спросил Олег.

Да, выбора у Маргелова действительно не было.

Все спланировано заранее и не им.

«Как мне плохо...» – простонал про себя Василий и добавил вслух:

– Я согласен.

– У вас есть загородный дом? – спросил Олег.

– Да, дом... – хмыкнул следователь. – Небольшая дача: две комнаты, летняя кухня, беседка, сад – восемь соток.

– Сегодня заночуете на даче, – распорядился Шустов. – Я поеду вместе с вами, чтобы сделать необходимые для работы привязки. Там и произойдет более детальный разговор. Сумеете уйти с работы пораньше?

Маргелов развел руки в стороны, в глазах застыла неприкрытая злоба: «А куда я, на хрен, денусь?»

– Если вы на машине, подберете меня в половине четвертого на углу Московской и Советской Армии. Если нет...

– Я на машине, – перебил Маргелов. – Подберу.

– До встречи, – Олег сухо кивнул и вышел из кабинета.

Его уход не принес Маргелову облегчения, наоборот, сейчас он почувствовал, что ему уже не хватает рядом этого хмурого с виду человека. Все перевернулось в несколько минут, привычное прежнее беспокойство сменилось неприкрытой тревогой. Итак, с этой минуты он – подсадная утка. Господи, дай силы все это вытерпеть. И еще хорошо бы просто выжить.

В смятении прошло десять, двадцать минут. Маргелов машинально поднял трубку и позвонил домой.

Пришлось выслушать ворчание жены. Чего там говорить, ночные отсутствия мужа она переносила с великим трудом. Снова перед глазами встал мрачный облик недавнего гостя: ходит по комнатам дачного домика, заглядывает под кровати, открывает двери стареньких шкафов, сует нос в погреб.

Погреб...

Погреб, где Валентина держала Максима Курлычкина, Василий видел собственными глазами, когда по ее просьбе ездил в Марево. Слава богу, большого шума удалось избежать. Местного участкового, похоже, удовлетворили объяснения следователя городской прокуратуры насчет детских игр взрослых уже парней.

Спохватившись, Маргелов отправился с докладом к прокурору. Безусловно, «старика» такой поворот событий удовлетворит. Волков словно выжидал, надеялся на чужие щедрые руки, привыкшие к жару, когда давал «добро» представить Валентину мертвой.

Время шло, а Михаил Константинович все еще переваривал полученную информацию, которая не могла не беспокоить его. Еще в самом начале, когда анализировал полученные от Белоногова данные, он долго «склонял» произнесенное Яцкевичем имя – Василий, против логики отбрасывая прозвище. Из всех лиц, так или иначе фигурирующих в этом непростом деле, его носил только следователь прокуратуры Маргелов. Вот только как связать вместе его и Андрея Яцкевича? Кто из них первым сделал шаг навстречу и почему? Рожнов отбросил версию о том, что Андрей и Маргелов были знакомы еще до первого урока, преподнесенного судье. Значит, знакомство состоялось после удачной операции, в которой приняли участие Белоногов и Костерин.

Такие выводы Рожнов сделал, лишь гипотетически представляя Василия Маргелова именно тем человеком, о котором Андрей упомянул перед смертью.

Позже полковник отверг мысль о контакте следователя и боевика спецгруппы: запросы на Василия Маргелова не дали положительной реакции. Хотя это не означало, что, к примеру, в определенных кругах следователь не мог носить кличку Олимпийский.

Мог, но на героя он как-то в глазах Рожнова не тянул: что-то постное виделось в облике и работе следователя прокуратуры. Посредственный трудяга, тем не менее справляющийся со своей работой, личность достаточно серая, пусть он и ринулся сломя голову на выручку судье...

Но сегодняшняя информация опровергла первоначальные выводы полковника. Итак, все-таки Маргелов. Согласно полученному сообщению, следователь интересовался Тимофеем Костериным. Причем задействовал каналы Федеральной службы безопасности. Играл практически в открытую, словно намеренно указывая на себя Рожнову: я тот человек, которого ты ищешь.

Кто-то подтолкнул Маргелова на этот неординарный и рискованный шаг. Кто же это? Тут стоило крепко подумать. И не только: полковник, не мудрствуя лукаво, отдал распоряжение Белоногову и Костерину последить за передвижениями Шустова и Оганесяна. Далеко забираться в дебри Михаил Константинович не стал, резонно предположив, что искомый человек мог находиться в его ближайшем окружении.

В связи с этим Рожнов сделал еще один неутешительный для себя вывод: вышестоящее начальство в курсе его «левых» ликвидации. Или, по крайней мере, ему намекнули на это. Доказать что-то трудно, предприняли довольно грубую попытку запустить дезинформацию, наивно предполагая, что Рожнов клюнет на нее.