Лимб. Анафемные души - Елена Филон

– Мне – возможно. А вот себе лжёшь до сих пор. Пошёл к чёрту, Рэйвен. – Разворачиваюсь и ещё успеваю заметить, как его глаза расширяются, толкаю дверь и выхожу в коридор.

Хватает за руку, впиваясь пальцами в запястье, и так резко рвёт на себя, что горячий воздух пламенем ударяет по коже.

Обхватывает меня за плечи, толкает в стену и нависает сверху, разъярённо дыша в самое лицо.

– Я просто трахнуть тебя хотел, идиотка, – губы кривятся в безумной улыбке. – А ты что себе придумала?

Горький комок растёт в горле, пытаюсь сглотнуть – не выходит. Смотрю в лицо палача застывшим взглядом и всё ещё не верю ему. Слышу, как рвано и тяжело дышит, как перекошенное лицо рвёт на части от противоречия, чувствую, как руки сжимающие мои плечи начинают дрожать. Не верю ему!

Он сам себе не верит! Что я пыталась доказать заблудшему, который веками был преданным псом на службе у Лимба? Мои слова для него ничто. Чувства зудящие глубоко во мраке души не слышны ему.

Вытягиваю руку зажатую между нашими телами и, не отдавая себе отчёта, кончиками пальцев касаюсь напряжённого подбородка.

Замирает. Смотрит молча глазами, будто увидел меня впервые. Взглядом, где одна эмоция играет наперегонки с другой: замешательство сменяется удивлением, отторжение становится горькой печалью.

С замиранием дыхания подушечками пальцев провожу по линии челюсти, смотрю в глаза и никуда больше. Дрожу всем телом и даже не знаю от чего сильнее: лихорадит от жары, от тела Рэйвена прижатого к моему, или от простого понимания того, что не отталкивает, позволяет касаться, не делает больно.

Кожа бледным пятном светится во мраке ночи, плотно сомкнутые губы медленно расслабляются, напряжение на лице даёт слабину. Моя же ладонь в противовес начинает дрожать сильнее, дыхание обрывается на каждом вдохе, словно больно пинают под дых.

Пальцы огнём горят, касаясь кожи Рэйвена, а внутри всё трепещет от избытка таких далёких мне чувств и замирает от ужаса накатываемого следом.

Палач и её жертва… вот так близко друг к другу, вот так просто и так упоительно прекрасно. Когда ярость не топит последние крупинки человечности в его глазах, когда презрение к убийце тысяч душ не бьёт по мне плетью с шипами.

Нерешительно скольжу ладонью вниз по шее со вздутыми, как жгуты, венами, избегая отметки «красного солнца», завожу руку назад и поднимаюсь выше, зарываясь пальцами в мягкие, белоснежные волосы. Вижу борьбу в его глазах, вижу, как вновь сжимаются челюсти. Брови тяжело сдвигаются к переносице, а уголки губы опускаются вниз, будто ему невыносимо противны мои прикосновения.

Возможно, так и есть.

Хватает за руку, выдёргивает ладонь из своих волос, заводит назад и, едва не выкручивая локтевой сустав, прижимает к моей спине.

Приоткрывает рот, собираясь что-то яростно выпалить, но резко передумывает. Скользит взглядом по моему лицу, словно и его видит впервые, каждую чёрточку разглядывает, заводит вторую руку мне за шею, притягивает ближе и непонимающе шепчет:

– Ты совсем ненормальная?

– Думаю, это заразно.

Вижу, как уголок его рта дёргается в ухмылке, а в следующую секунду, решаю – показалось.

– Я – зло.

– Ты… ты уже говорил как-то, – бормочу, пытаясь выровнять дыхание, что слишком сложно вдыхая Его запах: головокружительный и обезоруживающий.

– Ты не понимаешь, – взгляд падает на мои губы, и кадык на шее дёргается ещё сильнее.

Заставляет себя вновь посмотреть мне в глаза:

– Я уничтожу это место. Уничтожу мир живых. Уничтожу каждого, кто захочет помешать мне. Я – зло. А такие, как ты, птичка, за другую команду играют.

– Разве? – шепчу, чувствуя, как губы пересыхают, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не провести по ним языком.

Рэйвен сморит твёрдо и неотрывно:

– Ты слишком… добрая, птичка, раз даже во мне тварь последнюю не видишь. Ты определённо за другую команду играешь.

Сглатываю и провожу языком по нижней губе, тут же приковывая к ней взгляд Рэйвена:

– А что если… я хочу сменить команду? Что если я хочу выбрать тебя?

Глава 31

Что?

Что она только что сказала?

Глупая… глупая моя птичка. Дрожит в моих руках, губы кусает, зато в глазах такая решительность блестит, которой девяносто девять процентов отбросов этого места могут с лёгкостью позавидовать.

Чёрт… Да меня самого трясёт. Слишком близко. Вспоминаю её вкус на языке и с трудом удерживаю себя на расстоянии от её сладких пухлых губок.

Как же она хороша… И как же безмерно глупа.

Меня она выбрать хочет?

Меня?! Я не ослышался?

Дьявол… кажется, это лучшее, что я слышал за всё своё вековое существование!

Моя маленькая анафема. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь. Лучше бы ты убиралась, пока шанс давал. Потому что теперь уже поздно. Теперь уже не отпущу.

***

Пальцы зарываются в волосы на затылке, сжимают в кулаке и силой притягивают меня к себе, губы Рэйвена обрушиваются на мои так стремительно и с такой силой, что не успеваю даже вдоха сделать. Задыхаюсь. Буквально задыхаюсь от нехватки кислорода, от адреналина фейерверком взрывающегося в голове, от ослепительной вспышки возбуждения, такой мощной, что от одного его поцелуя уже хочется стонать и умолять его не останавливаться. Потому что может. Знаю – может остановиться, проклясть себя за то, что делает. А следом и я себя проклинать начну.

Душу рвёт в клочья, трясёт как в лихорадке, ведёт в сторону, и руки Рэйвена крепко обхватывают за талию, властно удерживая на месте. В этом поцелуе нет и капли нежности. Его губы дарят боль: сумасшедшую, упоительную, терзают мои, мнут и полностью подчиняют себе. Язык вихрем кружит во рту, а я неумело отвечаю – просто не успеваю отвечать, теряю последние крупицы владения телом. Так себе это и представляла. Представляла ведь! Врала себе, что не желаю этого, в то время когда только и думала о том, каково это – неметь от жадных прикосновений его губ, как воск плавиться в его руках, дышать с ним одним воздухом, его выдох – мой вдох. Задыхаться.

Звериный поцелуй. Хищный, голодный. И потребность ощущать его вместе с солоноватым привкусом крови от жадных покусываний становится смертельно необходимым. Даже если прямо сейчас Лимб окончательно развалится на части, я этого даже не замечу.

Руки стальными капканами кусают тело, мнут его, двигаясь вниз по спине. Сжимает ягодицы и негромко рычит. Отстраняется буквально на секунду, чтобы для чего-то посмотреть мне в глаза, и эта секунда превращается в миллионы адских лет.

Слишком долго.