Блестящая девочка - Сьюзен Элизабет Филлипс

Флер положила розы обратно в коробку. Пусть Аделаида думает, что они от Джейка. Он уже взрослый и сам о себе позаботится. Кроме того, это в сто раз лучше, чем если она узнает, что на самом деле их прислал Алексей Савагар.

Она ожидала чего-то подобного с тех пор, как он позвонил.

Запах роз был липкий, он проникал в нос и в горло, ей становилось трудно дышать. Она закрыла цветы крышкой и положила коробку на скамейку. Как бы ей хотелось их выбросить в ближайший мусорный бак, но подобный жест наверняка не ускользнул бы от внимания Аделаиды Абраме. Что означали эти розы для Белинды? Почему она ушла из галереи, увидев их? Алексей отправил ей послание. В чем его смысл? Еще одно предупреждение?

Появление Майкла и Кисеи отвлекло ее от тревожных мыслей.

Майкл был в белом фраке, а Кисеи в розово-серебристом прогулочном платье. Она повисла у него на руке, женственная, беспомощная, с губками, сложенными так, будто она готовилась произнести «буп-бупи-буп». Ничего удивительного, подумала Флер, что режиссеры пробуют ее только на роли секс-бомб.

Флер, здороваясь, коснулась щеки каждого, прошептав в ухо Майклу про Белинду, которая только что ушла. Отстранившись, она с сочувствием посмотрела на брата. Он недавно принял решение не прятаться под чужим именем.

Появление Кисеи и Майкла и то, как их приветствовала Флер, привлекло к ним всеобщее внимание. Первым к ним подбежал представитель «Женской одежды на каждый день», и Флер представила обоих. Майкл изображал абсолютное безразличие и скуку, а куколка Кисеи, утонувшая в розово-серебристой пене, — взволнованность. Когда они закончили с этим журналом, потом с «Харпер», потом с Аделаидой Абраме, все трое медленно прошлись по залу, останавливаясь поболтать со знакомыми. Майкл держался отстранение, Кисеи трещала как сорока, а Флер изображала из себя греческий хор, представляя их.

— Я рада, что вам нравится мое платье. Его автор — мой брат. Талантливый, верно? Я изо всех сил стараюсь заставить его всерьез отнестись к своему дару.

На вопрос о том, кто такая Кисеи, Флер отвечала с улыбкой:

— Правда замечательная? Майкл автор и ее платья. Что она делает? Да ничего особенного. Немножко играет, но это больше для развлечения.

Пока женщины смотрели то на черное бархатное платье Флер, то на платьице Кисеи, она, понизив голос, говорила:

— Столько женщин одолевает его просьбами работать на них, но он сейчас занят только туалетами Кисеи. Между нами, я надеюсь положить этому конец.

Большинство присутствующих были слишком хорошо воспитаны, чтобы задавать те же вопросы, что и Аделаида. Но все-таки некоторые спросили о появлении Белинды. Флер отвечала как можно односложнее и сразу меняла тему. Она рассказывала о новом агентстве, заранее звала некоторых на вечеринку по случаю официального открытия. Известный кардиохирург пригласил ее поужинать с ним завтра вечером. Флер глубоко вздохнула, но приняла приглашение. Этот выход позволит ей показать другое платье Майкла. Из шелка цвета ириса и синего, очень облегающее.

К полуночи она валилась с ног. Когда Флер села наконец на заднее сиденье лимузина, Майкл взял ее за руку.

— Ты не должна делать этого, Флер.

— Знаю, не должна. Но это то, что необходимо. Пришло время научиться жить такой, какая я есть. А значит, быть и Блестящей Девочкой тоже. Но я не ожидала, что столько привидений выскочит во время моего воскрешения.

Когда лимузин отъезжал от тротуара, она вспомнила о розах, забытых на скамейке в задней части галереи Орлани. И вдруг она поняла, что хотел сказать ей Алексей, посылая их. Что Белинда — это его рук дело. Он удерживал ее на расстоянии от Флер, а теперь позволил снова войти в жизнь дочери.

Через неделю начались телефонные звонки. Обычно они раздавались ночью, между одиннадцатью и двумя. Если отвечала Кисеи, трубку немедленно вешали, а если Флер, то связь не прерывалась.

До слуха Флер доносились отдаленные звуки сирены, приглушенная музыка. Барбара Стрейзанд, Нил Даймонд, Саймон и Гарфанкл. Но звонивший никогда не произносил ни слова.

Сначала Флер не обращала внимания на звонки, но потом стала постепенно убеждаться, что это Белинда. Очевидных доказательств вроде запаха «Шалимар» не было, он не мог дойти по телефону. Но она все равно чувствовала. Она молчала, просто вешала трубку, но звонки начинали раздражать. Каждый раз, заворачивая за угол, она ждала, что прямо на нее выскочит Белинда.

Теперь, когда мать уже появилась, Флер понимала, насколько вероятна такая возможность.

Флер и Кисеи, одетые в прекрасные платья Майкла, сделали себя неотъемлемой частью жизни Нью-Йорка. Они ходили на ленч в Орсини или заглядывали в «Дэвид Вебб», чтобы взять восемнадцатикаратовую безделушку, которую позже возвращали как не совсем подошедшую. В «Хелен Арпелз» они покупали вечерние «лодочки» и танцевали до зари в «Клубе-А» или «Реджнн», демонстрируя шелковые платья, пышные, как морская пена, изящную маленькую синюю кофточку, присобранную в боковом шве, вечернее платье с блестящими вставками красного помидорного цвета. В общем, довольно скоро все, кто хоть немного интересовался модой, захотели платья Майкла Савагара. Как и предсказывала Флер, когда женщины обнаруживали, что не могут их заполучить, им хотелось еще больше.

Иногда Флер и Кисеи брали с собой Майкла, но чаще сего они ходили одни, чтобы поболтать о нем.

— Бабушка испортила его деньгами, которые ему оставила. — Флер вздыхала, демонстрируя платье из шелка с копией лилий Моне. — Человек, которому не надо зарабатывать на жизнь, становится ленивым.

На той же неделе, несколькими днями позже, Флер, разглядывая новый безумно дорогой кейс, который не могла себе позволить, доверилась обожающей сплетни жене наследника магазина:

— Он боится, что коммерция помешает его творчеству. Разумеется, он работает над чем-то вроде летней коллекции, и у меня на этот счет есть кое-какие планы….

Кисеи была менее скромной.

— Я почти уверена, что он втайне готовит какую-то коллекцию, — рассказывала она всем. А потом, складывая губки бантиком, с нежностью проводила рукой по юбке. — Я не думаю, что он поступает правильно, не доверяя мне, самому близкому другу. Я же могу хранить секреты не хуже других.

Пока они распускали слухи о его идеализме и пренебрежении к коммерческому успеху, Майкл работал по шестнадцать часов в сутки, тщательно готовя весеннюю коллекцию, на которую пошли остатки денег от наследства Соланж Савагар. Тем временем магазин на Пятьдесят пятой улице закрылся на переоборудование. Флер наняла людей, чтобы они переделали витрину с образцами, обновили фасад, укрепили табличку с именем Майкла Савагара, написанным на серебристо-жемчужном фоне смелыми красными буквами.

К ней вернулось ощущение, знакомое по работе на гастролях с группой «Линкс», когда она пыталась выкроить для сна хотя бы четыре часа. Каждую свободную от роли светской красавицы минуту Флер возвращалась в свой новый дом и, лавируя между художниками и рабочими, клеившими обои, отвечала на телефонные звонки, бегала на встречи, пытаясь убедить всех в Нью-Йорке, что ее агентство надежнее всех обеспечивает успех.