Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - Владимир Савченко

Перемены режимов не только от ускоренного до замедленного – от единства к разнообразию. Перемены, обнажающие нашу связь именно с разнообразием, с мелкими здешними и сиюминутными различиями на глубоком и ровном, огромном и спокойно-мощном.

Просмотрев так с десяток планет, понял Александр Иванович нереальность своих попыток – обнаружить в самом близком и рискованном режиме что-то хоть отдаленно подобное тому, что видел давеча на экране.

Черт знает, сколько персептрон-автомат пересмотрел миров в своих сверхбыстрых поисках, пока снял четко такие кадры: тысячи? сотни тысяч?.. Ему с его белковой неповоротливостью это за жизнь не осилить.

«Но ведь кто-то же там есть: возникает, развивается, живет?.. Пусть часть от части своей планеты – но живет! Кто? Что? Как?.. Что они? И что – мы?..»

Не было теперь для него разных звезд – всюду, во всех метапульсациях и галактиках, загоралось и светило, порождало или захватывало планеты Солнце. И не было разных миров – всюду уплотнялась, вращалась, выразительно изменяла облик и жила Земля. И не было разных существ – рождался там, боролся за жизнь, любил, страдал, мечтал, трудился, познавал, заблуждался, покорял природу и покорялся ей, умирал и снова рождался – человек. Он сам.

I

Место: улица Пушкинская, возле банка.

Разговор за вечерним чаем.

– Валерьян Вениаминович, во что вы верите больше: в Бога или в теорию вероятностей?

– А кто вам сказал, что я верю в Бога?

– Ну, разумеется, не в Бога из массовых религий, это современному интеллигентному человеку не пристало. Хотя ваши симпатии к индуизму… Но в Бога-Вселенную, например. В то, что Она не только нечто, но и Некто – с соответствующими атрибутами. А?

– Насчет индуизма вы не в курсе. Индуизм гораздо больше, чем религия, это мироощущение. Представление, что именно Вселенная одухотворена, разумна и активно деятельна – а не только микроскопические козявки вроде нас на поверхности планет. Это близко к тому, что вы сказали, но может быть и шире. Но меня насторожило сопоставление Бога и теории вероятий. Вы куда клоните, Варфоломей Дормидонтович? Давайте без обиняков.

Они редко совпадали вечером в квартире Пеца, где так и обжился Любарский. Но если совпадали, то непременно чаевничали.

– Почуяли, значит, – с удовольствием отметил астрофизик, отхлебнув из пиалы.

– Я вот куда клоню: то, что Шар со Вселенной внутри попал сюда… даже не непременно в Катаганский край, а на планету Земля, – не просто так. Не по теории вероятности. Не случайно.

– Ну-ну?

– Смотрите. Чтобы оказаться, как в ловушке, под ионизационными слоями атмосферы, ему подошли бы многие из планет. Даже в Солнечной их самое малое шесть: Венера, Земля, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун. Но при этом на любой другой Шар как пришел, так и ушел бы: рано или поздно нашлась бы прореха в экранном слое. Много ли ему надо, километровую дыру…

– Ага, а он угодил на такую, где оказались хитрецы, которые его сцапали. Накрыли сетями.

– Вот! – Варфоломей Дормидонтович отставил пиалу, поднял палец. – Хотя вопрос, кто кого сцапал, оставим на потом. Давайте оценим вероятность. Мы не только единственная планета такого сорта здесь; по Шкловскому – мы такие одни на всю галактику…

– Ну, это чепуха.

– Я тоже считаю, что он тут загнул. Но пусть даже таких тысячи – на двести миллиардов светил в галактике. По МВ-статистике около одних звезд нет ничего, у других много чего – в среднем по планете на светило. Теперь уже вероятность попадания к нам в гости… ну, не то чтобы к нам, к таким ушлым, как мы, как бы они ни выглядели и чем бы ни дышали, – одна стомиллионная. Но это еще не все. При всей быстротечности циклов миропроявления в Шаре сам он существует многие миллионы лет. И что б было, если бы он наведался к нам на Землю миллион лет назад? Или даже тысячу? Даже век назад, до воздухоплавания? Ничего. Не смогли бы люди его, по вашим словам, сцапать. Заарканить, стреножить и поставить на прикол… То есть и вероятность попасть в нужное время – не более десятитысячной. Перемножьте ее с предыдущей.

– Ага. – Пец тоже отставил пиалу, смотрел на доцента. – В нужное место и в нужное время… одна триллионная – или практически нуль. Действительно выходит, Бог послал? Бог-Вселенная? И зачем?

– Теперь разовьем тему, кто кого сцапал. – Любарскому явно нравился этот глагол. – Начать с того, что захватили Шар мы… ну, не мы, а более всего Александр Иванович, – обнаружив в нем ускоренное время. То есть ради открывшихся новых возможностей. И чем более вникали, углублялись в Шар, тем больше возможностей, больше интересного – вплоть до Меняющейся Вселенной. Сейчас мы себе жизнь не представляем без Шара. Не только мы с вами, все исследователи НИИ, тысячи людей – ведь так?

– Так… – кивнул Валерьян Вениаминович. – Согласен, не только мы сцапали, но – морем возможностей – сцапали и нас. Гоните дальше.

– Дальше все просто, даже если я не буду гнать, добежите сами. И очень быстро. Что такое был Шар до контакта с Землей, начавшегося в Таращанске? Начисто изолированная система. Его внешняя оболочка соотносится с метагалактическим объемом внутри знаете как?.. Я подсчитал: как один нуклон – даже не атом! – с объемом земного шара. Полная изоляция: там галактики и звезды возникают, развиваются, исчезают сами по себе, здесь, в Большой Вселенной они – физически такие же! – живут сами по себе. А теперь?.. Мы уже вон куда проникли башней, еще выше аэростатами, а уж системой ГиМ так и вовсе. Наш институт – это область Контакта, дорогой Валерьян Вениаминович, Контакта именно с большой буквы, между двумя вселенными.

Любарский помолчал. Поглядел на стол со снедью, самоваром, чашками – как на нечто неуместное. И Пец глядел так же; не для такого разговора, не для такого вывода была обстановка.